— Простите, виера. — Сесилия, уже достигшая площадки третьего этажа и поджидающая меня там, виновато улыбнулась. — Я понимаю, что все это несколько странно и необычно. Но вы должны это увидеть!
— Что именно я должна увидеть?
Донельзя заинтригованная ее словами, я поднялась еще на несколько ступеней.
— Быстрее, быстрее! — поторопила меня Сесилия, от нетерпения даже приплясывая.
Я нахмурилась. Да что все это значит? То Сесилия рыдает, умоляя меня срочно пойти с ней куда-то. Теперь тащит на третий этаж, где кроме пыли и паутины ничего нет.
Тем не менее я послушно преодолела оставшиеся ступени. Встала около домоправительницы, ожидая услышать, что такого интересного она желает мне поведать.
В тот же миг где-то внизу хлопнула дверь, и раздался взволнованный крик Норберга, видимо, выбежавшего из библиотеки.
— Алекса! — позвал он меня. — Где вы, Алекса? Ни в коем случае не приближайтесь к вашей домоправительнице!
От столь неожиданного и странного приказа я вздрогнула. С испугом покосилась на Сесилию, стоявшую рядом.
Та медленно растянула губы в зловещей ухмылке, от которой меня мороз по коже продрал. Ее глаза сухо и остро блеснули.
А затем на меня словно опустился темный мешок. Мир вокруг перестал существовать.
***
Как ни странно, я не умерла. По крайней мере, по общепринятому мнению, мертвые не способны испытывать страданий, а у меня, между тем, от боли голова просто-таки раскалывалась. Именно эти ощущения вырвали меня из объятий небытия. Малейшее движение усиливало мои мучения многократно, на внутренней поверхности век расцветали огненные цветы, и тогда я тихонько стонала, как никогда ранее жалея себя.
Но все дурное имеет обыкновение заканчиваться. Через некоторое время я осознала, что и моя голова больше не грозит взорваться изнутри. Нет, я еще чувствовала боль. Но она затаилась тяжестью в затылке и небольшой ломотой в висках. Неприятно, но терпимо.
Тогда я рискнула открыть глаза и осмотреться, желая понять, куда угодила.
По всей видимости, я находилась в одной из комнат на третьем этаже. На это указывало огромное количество каких-то запыленных тюков и мебель, небрежно сдвинутая в один угол и накрытая белыми тряпками. Сама я лежала на каком-то дырявом матрасе, который, видимо, из милости бросила мне злобная похитительница. Над головой тускло мерцала магическая искорка, но ее света было недостаточно, чтобы я могла увидеть всю комнату. Поэтому углы помещения скрывались во мраке.
Я попробовала пошевелиться и тут же застонала вновь, поняв, что связана. Тугая веревка с такой силой врезалась в запястья и щиколотки, что я почти не чувствовала ни рук, ни ног. Ох, даже страшно представить, как будет больно, когда меня освободят!