Я поспешила вписаться в эту декорацию, слишком девственную и даже слегка враждебную, создав вокруг легкий женский беспорядок. Корабль поднял якорь. Я слышала нежное и глубокое дыхание его легких, пульсацию сердца, перекачивающего тяжелую и вязкую черную кровь — масло наполняло его артерии. Но я не испытала особого волнения, свойственного великим открытиям. Не вышла на палубу и даже не захотела бросить прощальный взгляд сквозь иллюминатор… Вытянувшись на кушетке, зажав голову руками, плотно закрыв глаза, я мучилась, как от сильной зубной боли!
Абстракция начала материализоваться. Я находилась на своем рабочем месте. И та правда, которую знали только мы с Оливером, меняла внешний мир.
Прежде чистота моих намерений придавала мне аристократическую уверенность, которая делала меня неуязвимой перед толпой. Но теперь я влезла в роль авантюристки, и мне приходилось все время помнить об этом, чтобы скрывать тайну от нескромных взглядов. Не думайте только, что это легко. Даже при отсутствии всяких предрассудков рассматривать всех мужчин с точки зрения наличия у них денег, когда уже есть привычка рассматривать их с точки зрения возможной любви, трудно. Я явно была смущена. «Внимание! Авантюристка!» — читалось, как мне казалось, совершенно четко в моих глазах.
Тем не менее Оливер был категоричен: удача в осуществлении задуманного заключалась в том, чтобы никто не мог предположить, что я ищу богатства, никто, даже самые заинтересованные (вернее сказать, заинтересованный). Я еще не знала, как при этом явном противоречии я могла надеяться на удачную охоту. Оливер наблюдал за мной на протяжении долгих недель, прежде чем доверил мне руль фортуны, а этот Пигмалион ничего не доверял случаю.
Во время ужина мне понадобилось прибегнуть ко всей моей смелости, чтобы пройти через громадный зал ресторана. Пять месяцев одиночества, прожитых в компании одного Оливера, приучили меня воспринимать самые невинные человеческие отношения как нервный стресс.
К счастью, в первый вечер не одеваются специально к ужину — такова традиция (я говорю о хорошем тоне!) на пароходах. В темном жакете, застегнутом наглухо, я была менее… видимой.
С другой стороны, первый день в море дает всем ощущение неустойчивости, волнения или подавленности. Одни становятся больными, другие находятся в состоянии беспокойства или беспричинной эйфории. Играет роль все: расставание, обустройство, различного рода требования, поручения; все находятся в подвешенном состоянии — как матери семейств, так и деловые люди. Это общество будет погружено само в себя еще в течение нескольких часов, прежде чем начнет зарождаться взаимное любопытство, интерес к тем, кто принадлежит этому же кораблю.