-- Круто! -- оценила Таэш, потрогав пальчиками пластырь. -- Гораздо лучше, чем бинты. Ребята, возьмите меня в ваш мир, а?
-- Без тебя -- никуда! -- хором заверили близнецы. -- Только с тобой.
Взгляд зацепился за этих двух белобрысых бестий. Похожие до невероятного. Но теперь я вдруг увидел, что они разные. Глубинное сродство, больше, чем просто одинаковость, порой делала их неразличимыми, но... Данька немного выше, заметно шире в плечах, а у Маньки обнаружилась тонкая талия, высокая, аккуратная грудь и изящество в каждой чёрточке. Странно. Кажется, я первый раз в жизни взглянул на Маню, как на девушку, существо противоположного пола. Так, пора это заканчивать немедля, а то если Данька меня не удавит, я сам головой со стеной поздороваюсь. Причём, стена эта будет солнечного цвета.
Куртку одевать не стал. Эльфийская, в которой в любую погоду не жарко, на спине разодрана, а академическая ветровка слишком тёплая. Вон даже близнецы в одних футболках. Так... сумку через плечо, на неё через ремень -- плащ. Гитару за спину. Прикрыть глаза и провести внутреннюю настройку. Хороший актёр должен чувствовать то, что играет. Должен испытывать эмоции, которые изображает. Мечтательно-беззаботное выражение на лицо... врождённое обаяние немного отпустить на волю... поехали.
Прошли в город мы через десять минут. Мало того, что пропустили бесплатно, так ещё и с рекомендацией трактира, где будет ночлег и еда, если скажем, от кого.
Отойдя от ворот на приличное расстояние, я сбросил с себя наложенную "матрицу личности"... и меня затрясло от ярости.
-- Крылатый... ты чего?..
Мгновенно переставшие развлекаться перепалкой с эльфом на тему "бомжи в венцах", Маньяки осторожно подошли с двух сторон. И шарахнулись прочь, когда я вскинул взгляд. Крепко сжав кулаки, я с трудом загнал ярость обратно и прошипел сквозь клыки:
-- Давно... давно мне не приходилось так унижаться!..
Двойняшки переглянулись, а Ван шагнул ко мне, крепко взял за плечи и твёрдо произнёс:
-- И больше не придётся. Я тут успел присмотреть пару ювелирных лавок. Продадим камни, нищебродить больше не будем.
Знал, брат, что ты меня лучше всех понимаешь.
-- Ладно, -- отозвался я, медленно успокаиваясь. Злость потихоньку отступала. К ней на смену снова приходила глухая тоска с усталостью. -- Я хочу домой.
Домой. К маме, папе, заразе-брату, тирану-деду, понимающему приколисту дяде...
-- Я тоже, -- негромко отозвался Ван. -- Но пока нельзя. Потерпи, брат.
-- Куда я денусь... -- вздохнул в ответ.