- Отлично! Показывай, как мы их брать будем!
- С флангов. - Дольников натянул рубаху. - Ты ударишь слева, а я справа.
- А часовые?
- Сними, Только без шума. И первыми пусти тачанки... Если кто и успеет из хат выскочить, то сразу под пулеметный огонь попадет.
- А разъезд? - спросил Лысенков.
- Какой разъезд? - не понял Дольников.
- Ихний разъезд возле станции в лесочке сидит.
- А нехай сидит, - расхохотался Сырцов. - Мы, значит, сделаем вид, что не знаем, что они там сидят. Пройдем мимо, и все. Подымай полк!
- Есть, подымать полк! - И Лысенко кубарем выкатился за дверь.
x x x
- Есаул, кавалерья прет!
Задорожный вскинул бинокль и обомлел: от станции на рысях шел эскадрон.
- Откуда они взялись? - растерянно пробормотал он, всматриваясь и удивляясь стройности и четкости походного марша красной конницы.
- А ты знаешь, куда они навострились? - спросил вдруг хорунжий Роженцев.
- Наших лупить, - догадался Дунаев.
- С тачанками, - сказал Хворостов. - Раз, два, три... Пять штук! - И стал комментировать, как будет развиваться бой. - Сперва они часовых снимут... А могут и не снимать... Жахнут по ним из пулеметов - и покойнички! А наши дрыхнут... Или похмеляются... Пока сообразят что к чему... И коней вывести не успеют, покосят... как траву!
- Да замолчи ты! - не выдержал Роженцев, темнея от ярости лицом.
- Надо бы наших предупредить, - сказал Твердохлебов.
- А как? Нас уже, отрезали! - озадаченно проговорил Хворостов.
- Эх... вашу мать! - Роженцев выругался, треснул ни в чем не повинного коня по шее и метнул в есаула злой, вопросительный взгляд - ты, мол, кашу заварил,
ты и расхлебывай.
Задорожный уловил этот взгляд, но смирил гнев, ничего не ответил, ибо ситуация сложилась так, что именно он стал... Сказать, что предателем, это, пожалуй, громко, но виноватым он себя действительно чувствовал. Но что делать? Как выкрутиться из создавшегося положения?
Он вскочил в седло. Станичники последовали его примеру, глянули на него, и по их туго стянутым, затвердевшим скулам Задорожный понял, что они готовы на все,
лишь бы искупить свою вину перед собратьями по оружию.
- Лесом пойдем, - хмуро обронил Задорожный. - Ежели не опередим... В общем, на околице они затаятся - попытаются часовых снять... Вот здесь мы и ударим. - Он посмотрел на Дунаева, взгляд на секунду потеплел, заискрился. Федор, выбрось поросеночка, чую он нам сегодня в обузу будет...
ГЛАВА YI
Горяча, необузданна молодая бабья плоть, истосковавшаяся по любви. За ночь Настя выпила, иссушила Вышеславцева, и он, так и не сомкнув до рассвета глаз,