- Личные.
Крымов понимал, что это всего лишь отговорка, но докапываться до истины не стал: человек имеет право на выбор, поэтому обратил свой взор на Федю. Федя развёл руками - куда, мол, иголка, туда и нитка.
- Понятно, - сказал Крымов и посмотрел на Задорожного. - А вы как решили, есаул?
- Разные мы с вами овощи, ротмистр, - не поднимая глаз от тарелки, проговорил Задорожный, - но я вас уважаю: вы - боевой офицер, поэтому желаю вам частливой дороги.
- Спасибо, - сказал польщенный Крымов. - У вас тоже личное?
- У меня семья, - кивнул Задорожный. - В общем, на Дон возвращаюсь.
- А не боитесь?
- Авось выкручусь. А не выкручусь, помяните дорым словом. - Он печально улыбнулся. - Или рюмой вина.
- Обязательно! - с какой-то радостной, внутренней злобой проговорил Крымов. - Я вас прямо сейчас помяну.Не возражаете?
- Не спешите, ротмистр, меня в бою нелегко взять.
- А вас не в бою возьмут - в постели!
- Значит, судьба. - Задорожный отложил в сторону ложку, глубоко вздохнул и перевел взгляд на Вышеславцева. - Господин полковник, разрешите камень с души снять?
- Тяжел камень?
- Вам судить. - Задорожный отвел в сторону глаза - Виноват я, господин полковник, я ведь еще третьего дня решил на Дон уйти, когда вы меня в разъезд дослали.
- А чего ж вернулись?
- На красных наскочили и, значит, чтобы вас преупредить, пошли обратно.
- Совесть заела?
- До сих пор мучает.
- Спасибо, есаул. Это самый большой подвиг из всех, что вы совершили. Вышеславцев обогнул стол и крепко пожал Задорожному руку. - Счастливо добраться!
- Спасибо. - Задорожпый натянул шинель, козырнул Крымову, Феде, приложив ладонь к сердцу, поклонился хозяйке, низко, в пояс, глянул на иконку, вспомнив, что забыл перекреститься, махнул рукой и вышел
- Лихой казак, а башку потеряет, - бросил ому вслед Крымов. - Жалко!
- Собирайтесь! - жестко и неожиданно проговорил Вышеславцев, взглянул на часы и, чтобы как-то смягчить эту жесткость, добавил: - У меня дело.
- Дело? - удивился Крымов.
- И довольно важное. У вас запасные лошади есть?
- Если махновцы не увели.
- А где они стоят?
- У поповского дома.
Вышеславцев выходил последним, и Настя, поймав его за рукав шинели, быстро, шепотом спросила:
- Вы скоро?
- Скоро. - Он наклонился и крепко поцеловал ее
губы. - Спасибо тебе за все!
Гулко хлопнула дверь. Настя поежилась, вернулась к столу и, обхватив себя руками за плечи, долго смотрела на желтый язычок керосиновой лампы. Он медленно угасал. Она прибавила огня, по стенам заплясали тревожные тени. Тревога отразилась и в ее глазах. Он осмотрелась, словно бы желая убедиться, что все предметы стоят на своих местах, ничего не пропало, не сдвинулось.