Он не сказал отцу ни слова. Он просто включился в игру.
Все молчали, боясь сказать что-нибудь не то, чтобы не разбудить в этом человеке горестной мысли.
Отец и сын, лгавшие друг другу во имя любви…
Взгляните на всю эту историю глазами ребенка, со всей трагической честностью детства. Отец целует его перед сном и уходит на работу, которой у него нет, говоря на прощанье: «Спи спокойно… Утром тебя ждет сюрприз!»
Радиоприемник. Это может быть только радиоприемник. Но разве он не знал, что в карманах у отца пусто? Пытался ли он уснуть? Или, стоило отцу уйти, мальчик сразу поднялся, чтобы, отдавшись одной-единственной мысли, сесть у окна, несчастными глазами уставившись в ночь?
У отца нет денег — и все равно он хочет купить радиоприемник! — вот о чем он думал…
Инспектор вздохнул и выколотил трубку о каблук.
— Похоже, что он видел вас у мадам Файе.
Оливье кивнул:
— Некоторое время я сидел на подоконнике.
— А окно в это время было открыто?
— Приоткрыто на несколько сантиметров. Я это хорошо помню, потому что перешел от окна, когда почувствовал, что мне дует в спину.
— Значит, на стеклах не было изморози. И если он смотрел в окно, он обязательно должен был вас увидеть.
Звонок. Лекёр сунул свой штеккер в одно из гнезд.
— Да… Что такое?.. Мальчик?..
Оливье и инспектор затаили дыхание.
Не теряя времени на объяснение, Лекёр соединился с Северным вокзалом.
— Алло!.. Северный! Кто это? А, Ламбер… Послушайте, это срочно. Обыщите весь вокзал. Спрашивайте всех, не видали ли они мальчика лет десяти?.. Что?.. Один?.. Может быть, он и один…
— Ты сказал, что он может быть не один? — обеспокоенно спросил Оливье.
— Почему бы и нет? Это возможно. Все возможно… Конечно, может случиться, что это и не он. Если же это он, то мы опоздали на полчаса. Это произошло в маленькой бакалейной лавочке на улице Мобеж — прилавок там выходит прямо на тротуар… Хозяин увидел, как какой-то мальчишка схватил пару апельсинов…
— Были у вашего сына деньги?
— Ни одного су.
— Разве у него нет копилки?
— Есть. Но я вытряхнул ее два дня назад, сказав, что мне не хочется разменивать бумажку…
Трогательное признание, способное перевернуть душу человеку, но кто в наше время задумается над ним?
— Не полагаете ли вы, что будет лучше, если я поеду на Северный вокзал?
— Сомневаюсь, что это поможет, да и потом вы можете понадобиться здесь.
— Если у него нет денег, он не мог воспользоваться метро или автобусом. Позвонить из какого-нибудь кафе по автомату он тоже не мог. И вполне вероятно, что со вчерашнего ужина у него маковой росинки во рту не было.