— А куда еще ему было идти? В Фоли-Бержер?
— Вам известно, почему он сегодня не вернулся домой? Он не звонил вам, не правда ли?
Она, должно быть, боялась сказать что-нибудь не так, потому что, не издав больше ни звука, повесила трубку.
Когда инспектор опустил свою, он повернулся к Лекёру, тот стоял за ним, глядя в сторону. Голос Лекёра прерывался, когда он сказал:
— Жанвье уже в пути.
К нему относились, как к равному. Он понимал, что это продлится недолго, что завтра, сидя за коммутатором, он снова будет только спицей в огромном колесе парижской полиции.
Розыски теперь расширились. Приметы бывшего сержанта Лубэ были сообщены во все полицейские участки, всем, патрулям.
Теперь искали не только десятилетнего мальчугана, но еще и мужчину пятидесяти восьми лет, в сером пальто с бархатным воротником и в старой серой фетровой шляпе, мужчину, который знал Париж, как свою ладонь, и был знаком с повадками полиции.
Вернулся Жанвье.
— Она хотела захлопнуть дверь перед моим носом. Она ничего не знает. Говорит что муж каждый месяц вручал ей свою получку.
— Вот почему ему приходилось воровать. Большие суммы ему были не нужны — он просто не знал бы, что с ними делать. Как она выглядит?
— Низенькая и темнолицая, с пронзительным взглядом. Волосы крашеные — чуть ли не в синий цвет. Носит митенки — должно быть, у ней экзема или еще что-нибудь.
— Удалось достать его снимок?
— Стоял один на буфете в столовой. Она не хотела отдавать, пришлось забрать силой.
Ладно скроенный, пышущий здоровьем мужчина с глазами навыкате, который в юности, должно быть, слыл у себя в деревне первым красавцем, навсегда сохранил это выражение тупой самонадеянности. Снимку было уже много лет. Без сомнения, теперь Лубэ выглядел иначе.
— О чем вы думаете, Лекёр? — спросил инспектор.
— Да вот о том, что мой племянник и Лубэ могут и не быть вместе.
— Что вы имеете в виду?
— Они не были вместе в самом начале, иначе Лубэ не дал бы мальчику возможности поднимать тревогу. Между ними должна была быть какая-то дистанция. Один преследовал другого.
— Как вы к этому пришли?
— Когда мальчуган взбирался по водосточной трубе, он считал, что во всем виноват его отец. Иначе с какой стати он отослал бы его на Аустерлицкий вокзал, если он не рассчитывал встретиться там с ним, избавившись предварительно от жестянки с бутербродами?
— Из окна своей комнаты, — вставил Жанвье, — он мог видеть ноги убитой.
— Чего мы не знаем, так это был ли убийца еще там.
— Не могу поверить, что он все еще находился в квартире, — сказал Сэлар. — Будь он там, он бы притаился, подождал бы, пока мальчик спустится с подоконника в комнату, а потом сделал бы с ним то же самое, что и со старухой.