— Тогда что же входит?
— Ничего особенного.
— И все же.
— Не решаюсь произнести. Лучше воздержусь.
— Тогда к чему этот разговор?
— Не я его затеял.
— Тогда кто же?
— Не имею понятия.
— Может, ваша подруга?
— Не думаю.
— Кто же тогда?
— Может, просто секретарь ошибся?
— Вы шутите?
— Возможно.
— Прекратим это.
— Не имею ничего против.
Опять и снова Париж, вечер. Красивая и робкая молодая женщина.
— Итак, мадам, он вас изнасиловал?
— Это не совсем так, господин председательствующий, все гораздо хуже. Он проник во всю мою жизнь, он завладел моим телом и моей душой, он сделался необходимым, сама не знаю, как.
— Но вы были совершеннолетней? Все произошло по взаимному согласию?
— Увы.
— Он выманил у вас деньги?
— Нет.
— Следующее дело.
Пожилой мужчина, насупившийся, нелюдимый.
— Вы были другом обвиняемого. Он вас обманул?
— Да.
— Что же он вам обещал?
— Благодаря ему я должен был вернуться к своему первобытному состоянию, вновь стать сыном солнца.
— Простите, в каком смысле? Он что, выманивал у вас деньги?
— Нет. Он даже давал мне заработать.
— Так на что вы жалуетесь?
— На то, что он существует, господин председательствующий.
— Но, в конце концов, что это еще за бред! Охрана, удалите свидетелей. Обвиняемый, вы готовы сделать заявление?
— С тех пор, как все перестали слушать то, что я говорю, я не вижу никакого смысла говорить дальше. И еще меньше — выслушивать что бы то ни было.
— Оскорбление представителя судебной власти при исполнении обязанностей. Обычный штраф. Свободен. Но кто подготовил это заседание, одни сумасшедшие?
Вот еще. В Нью-Йорке.
— Вы француз?
— Не будем преувеличивать.
— Вы утверждаете, что существует исключительно французская культура?
— Это бросается в глаза.
— Вы любите цитировать Лафонтена. Это провокация?
— Скорее слабость.
— Что вы имеете против великого семейства Леймарше-Финансье?
— Ничего. Я просто пытаюсь его описать.
— Вы отдаете себе отчет, что стали игрушкой в руках врагов прогресса и демократии?
— В первый раз слышу.
— Вы никогда не говорите о Правах Человека. Почему?
— Человек человеку волк.
— Простите?
— Мое царство не из этого мира.
— Вы принадлежите к какой-нибудь секте?
— Я есть Путь, Истина, Жизнь.
— Что?
— Я был еще до Авраама.
— Где ваш психиатр?
— Оставьте психиатрии то, что является ее областью, а литература пусть занимается своей.
— Вы что, издеваетесь надо мной?
— Ни в коей мере.
— Послушайте, мы здесь не для того, чтобы обсуждать ваши религиозные взгляды. Свобода вероисповедания гарантирована Конституцией. Но скажите, вы француз, да или нет?
— Да.
— В таком случае, вы не опасаетесь, что критические замечания, порой весьма злобные, которые вы высказываете в адрес ваших соотечественников, заставят их возбудить новое дело?