— К сожалению, именно туда. Сегодня утром по приказу большевиков полк выступил куда-то, черт его знает куда, — может, убивать всех нас. Я не подчинился и ушел. А где отец? Мне он срочно необходим.
— Это все очень быстро кончится, — отвечал учитель истории не Орлову, а своим мыслям. — Они не способны к созидательной работе. В русском народе исторический разум всегда побеждал. Спасение — в Учредительном собрании, да, в Учредительном собрании, господа!
И казалось, он не одну, а обе челюсти выплюнул — с таким азартом он произнес последние слова.
В это время вошел Михаил Борисович. Он вступил в комнату с видом значительным и серьезным.
— Здравствуйте, господа, — сказал он неторопливо. — Зиночка, милочка, я ужасно проголодался. Кушать, кушать, кушать!
Его обступили.
— Ну что? Как? Какие новости?
— Плохие, — отвечал он кратко и вышел из комнаты.
— Какие плохие? — в отчаянии выплюнул педагог и, пожав плечами, опустился на диван. — Вот всегда он так! Скажет и уйдет.
И он опять зажевал, бормоча что-то про себя.
Капитан Орлов нетерпеливо и раздраженно стучал пальцами по столу.
Михаил Борисович долго мыл руки, возился и шаркал по соседним комнатам. Некоторое время из гостиной доносились тихие голоса его и брата. Он вышел в столовую только тогда, когда стол был уже накрыт к позднему обеду и миска с супом дымилась под сверкающей люстрой.
Михаил Борисович уселся, сунул конец салфетки меж пуговиц жилета, взял ложку и сказал:
— Я чудом спасся от смерти.
После этого он с удовольствием принялся за суп.
«Терпение, терпение», — внушал себе капитан.
— Зина, милочка, а где пирожки?
Зина встрепенулась:
— Вот же они, перед тобой, Миша!
Михаил Борисович покачал головой.
— После всех этих потрясений…
И он в два приема проглотил пирожок.
— Потом мне нужно будет тебя на два слова, конфиденциально, — обратился к нему сын. — Крайне срочное дело. Я пришел непосредственно из полка.
Михаил Борисович снисходительно глянул на него:
— Он пришел из полка! Вы спросите, из какого ада я вырвался!
И он стал с аппетитом уплетать жаркое. Он явно отказывал в уважении боевым отличиям сына.
Поев, Михаил Борисович отер салфеткой губы и прошел в гостиную.
— Не мучайте же, Михаил Борисович, — говорил прапорщик. — Выкладывайте новости!
— Но ведь вы сами знаете, господа, — отвечал Михаил Борисович, удобно располагаясь на коротенькой кушеточке, — какой энтузиазм царит в обществе по отношению к идеям революции. Все гуманное, все здравомыслящее, все здоровое и культурное видит спасение нашей родины в тех началах, которые провозглашены революцией и ведут народ к Учредительному собранию.