Член Государственной думы не узнал Бориса. Только когда тот назвал себя, он вспомнил:
— Ага! Как же! Пожалуйста. Но Сережи нет. Сережа был тяжело ранен, а теперь поправился и снова на фронте. Я у вас вижу «георгия». Это хорошо. Но почему вы до сих пор солдат, а не офицер? Вы ко мне по делу?
Он провел его в гостиную и познакомил с женой. Жена, поздоровавшись с солдатом, вышла. Член Государственной думы опустился в кресло и пригласил Бориса сесть.
Все было мягко в комнате: ковер на полу, диван, кресла, стулья. Лицо у члена Государственной думы приняло привычно-внимательное выражение. Лицо было полное, чисто выбритое, с большим мясистым носом.
Борис начал, волнуясь:
— Я пришел к вам сказать, что солдатам очень плохо.
Тут все мысли ушли от него, он подцепил на лету тольку одну: про трамвай — и продолжал:
— Солдатам даже в трамваях не разрешают ездить.
Большое тело члена Государственной думы заколыхалось в кресле.
— То есть как это? Они виснут на всех подножках, забивают площадки, затрудняют пассажиров… Нет, нельзя! Возмутительно!
И еще несколько восклицаний, не имеющих особого значения, выскочило у члена Государственной думы уже просто по инерции. Потом он снова успокоился в своем мягком кресле. Видно было, что и сам он, и кресло, и гостиная, и жена, и горничная — все это держится на каком-то твердом убеждении, сдать которое было бы для члена Государственной думы равносильно смерти.
Борис понял уже, что пришел напрасно, что ни совета, ни помощи он тут не получит. Он продолжал с упорством, в полном отчаянии:
— Если так будет дальше, то может случиться военный бунт.
Эти слова вырвались у него непроизвольно. И также непроизвольно вылетел ряд возмущенных восклицаний члена Государственной думы:
— Родина требует жертв, а вы думаете о пустяках. Сережа лежал при смерти, он страдал ужасно, но ни на один миг не поколебался. Он думал только об одном — о том, чтобы снова пойти на позиции. — Орлов овладел своим волнением и заговорил сухо, но твердо и решительно: — Я не считаю возможным говорить с вами о делах, которых вы совсем еще не понимаете. Если вам нужна моя помощь, то я вам, как Сережиному товарищу, окажу ее с удовольствием. — Он записал в блокнот полк, в котором служил Борис, сунул блокнот обратно во внутренний карман пиджака и продолжал: — Вы интеллигентный человек, а не простой мужик. Советую вам лучше разбираться в происходящих событиях. Надо сознательно относиться к жизни. Настроение армии нам прекрасно известно. Не все обращают внимание на такие пустяки, как запрещение ездить в трамваях. Мы живем в историческую эпоху, которая требует крайнего напряжения сил и максимального мужества. Нужно довести войну до конца и только тогда подумать о реформах.