Но другой, внутренний голос ему говорил: «Каждый может оказаться в такой ситуации! И подозревать всех людей в том, что они негодяи и преступники нельзя! Люди в большинстве своем напротив, все-таки хорошие. А этот? Ну что он сделал плохого? Стоит в два тридцать ночи посреди улицы без шапки, без малейшей надежды найти ночлег! Да и цвет лица какой-то нездорово-бледный. Нет, точно замерз. Умрет еще от воспаления легких! И эта смерть будет на моей совести!» – подумал Клюфт.
– Так вы пустите меня? – радостно воскликнул мужчина.
– Ладно, пошли! Вон моя дверь! – обреченно махнул рукой Павел и поднял чемодан.
В комнате у Клюфта было тепло. Уютная обстановка. Большой дубовый стол посредине. В углу комод. Шкаф с книгами. Две железные кровати с коваными спинками. Одна из них двуспальная. Два больших кожаных кресла и письменный стол со стулом из бука в левом углу, возле маленького окошка. Вся эта мебель Павлу досталась от отца. Вернее, это все, что осталось от их мебели. Остальное в двадцать четвертом экспроприировали.
На стенах висели фотографии родственников. А над большой кроватью – портрет вождя. Сталин на этом фото смотрел, куда-то вдаль, словно размышляя о будущем. Возле печки тикали ходики. Их маятник монотонно качался. Гирьки в виде кедровых шишек болтались, как настоящие плоды тайги. Темно-синие обои успокаивали.
Гость снял сапоги, плащ и встал в нерешительности. Павел поставил чемодан с машинкой у вешалки и тоже разделся.
– Да вы проходите. Проходите. Вон кресла. Садитесь. Я сейчас чай согрею, правда, у меня кроме хлеба ничего и поесть-то нет. Но ничего. Печку затоплю. Хотя ее, как видите, топить-то и не надо. Соседи топят. А у нас стена общая их печки. Вот у меня автоматически и нагревается. Хорошо. Правда, они на меня ругаются. Говорят, чтобы я платил за половину их угля. Но я говорю: не хотите, не топите. Они и замолкают, – Клюфт суетился как радушный хозяин.
Он подошел к печке, где весел умывальник и сполоснул руки. Вытер полотенцем. Повернувшись, неожиданно увидел, что гость сидит в одном из кресел и внимательно смотрит на него.
– Что-то не так?! – Павел смутился.
– Нет-нет! Вы не суетитесь! Не надо! Чай, если хотите, пейте сами. Я не голоден. Мне есть не надо, как я вам и говорил. Я просто вот посижу тут. В тепле. На вашем удобном кресле.
Павел пожал плечами. Он увидел: у гостя нет чемодана. Он называет себя приезжим, а вещей нет. Даже шапки.
– А вещи-то ваши где?
– На вокзале. В камере хранения. Не буду же их с собой таскать, – ответил незнакомец.
Павел поймал себя на тревожной мысли. Этот человек не представился. Как его зовут, Павел не спросил. Пустил в дом, а про фамилию не спросил.