— Не слишком ловкий… Не слишком смышленый…
— Вы могли попытаться полюбить друг друга. Таких, какие вы есть на самом деле.
— Хорошо, мне об этом сказала ты, а кто скажет ему?
— Ты сам. Сегодня вечером. Когда вернешься домой.
— Домой? — переспросил он. — Где это?
Очень маленькая девочка открыла ему дверь. Дверь была тяжелой, ей пришлось отойти на несколько шагов, чтобы оттянуть ее за ручку достаточно далеко. На ее желтом фланелевом платье имелась забавная аппликация полосатого пса Скуппи. На макушке пушистые волосы были стянуты резинкой в узелок, но несколько влажных прядей торчало в разные стороны. Щеки у нее раскраснелись. В руках был пластиковый утенок.
— Я мылась в ванной, — пояснила она. — Теперь папа обещал почитать мне про змей.
— Наверное, это интересно, — сказал Дэйв.
Наконец появилась молодая женщина. Ее глаза смотрели настороженно.
— Доктор де Калб? — сказал Дэйв.
— Он не принимает пациентов на дому.
Одной рукой она отправила девочку назад, второй найма прикрывать дверь.
— Если вы утром позвоните в офис и договоритесь о приеме…
— Я не пациент. Я из страховой компании «Медальон».
— Спасибо, — на ее лице промелькнула улыбка. — Мы уже застраховали все, что хотели.
— Отдел посмертных претензий, — сказал он. — Я в отношении его бывшего пациента. Того, что утонул.
— О?
Она нахмурилась, но перестала прикрывать дверь, повернулась и крикнула:
— Фил!
Стул, на котором сидел доктор, был поставлен так, чтобы смотреть телевизор, но мужчина читал. В его руке была книга, тяжелый и толстый медицинский трактат. Подходя к двери, он заложил палец в нужную страницу. Лицо у него было молодое, но походка тяжеловесная. К тому же он сильно сутулился.
— Благодарю, — сказал он жене. Она улыбнулась ему и увела маленькую девочку.
Обратился к Дэйву:
— Вы по какому вопросу?
Дэйв протянул ему карточку.
— В отношении Джона Оутса.
— Ага… — он вздохнул и покачал головой. — Трагично, черт возьми.
Отступил назад.
— Входите.
В его кабинете не было слышно работающего телевизора. Письменный и журнальный столы были поистине рабочими местами. Кресло и кушетка обиты вельветом. Стены увешаны фотографиями в рамках, несколько групповых — баскетбольная команда, бейсбольная команда, но большинство были сольными портретами доктора в молодости.
Он положил свою книгу на стол, опустился в кресло и кивнул Дэйву на кушетку.
— Я не могу этого понять. — заговорил он первым. — Джон великолепно себя чувствовал. Принимая во внимание размеры и тяжесть его ожогов, он отделался сравнительно легко. Внутренние органы функционировали нормально, чего опасаешься больше всего при подобных случаях. Последний раз, когда я его видел, он был счастлив. Чего ради он покончил с собой?