— А он покончил с собой?
Дэйв закурил сигарету.
— Комиссия признала это несчастным случаем.
— Ха! Они никогда вместе с ним не плавали.
Де Калб протянул руку и извлек из письменного стола пепельницу.
— Со всеми своими шрамами и рубцами он бы мог пережить меня.
Пепельница представляла собой небольшой стеклянный кубик, который можно увидеть только в комнате некурящего. Дэйв поставил его на кушетку.
— Где? — спросил он.
— Арена Бланка. Он пригласил меня туда к обеду на пасхальной неделе. Мы плавали после захода солнца, а до этого катались на лодке с приятелем Питера. Чья была лодка, я не знаю. Не лодка, а игрушка. Поездка была приятной. Живописный залив, защищенный холмами. Тишина.
— Вы помните имя этого приятеля?
— Я бы не запомнил, если бы после того не встретился с ним. Джей Мак-Фейл. Он работает по ночам и в выходные дни в новом торговом центре на прибрежном шоссе недалеко от поворота на Арену Бланка. Какой-нибудь делец когда-нибудь заработает кучу денег на этом белом песке и голубой воде, когда повымирают богатые вдовы, владеющие этими сказочными местами.
— Одна из них умерла. Мать Эйприл Стэннард.
Де Калб нахмурился.
— Вот еще вопрос. Зачем убивать ему себя, когда у него такая прелестная девушка? Ведь она его действительно любила… Она находилась в больнице.
— Днем и ночью, — подхватил Дэйв. — Мне говорила Ева Оутс. Она также посоветовала спросить у вас, продолжались ли у него боли?
Он широко раскрыл глаза.
— Боли? Нет, конечно.
— Тогда почему он жил на морфии?
Де Калб выпрямился.
— Что?
— Вы не были на дознании?
— Нет, я был в Нью-Йорке, на встрече дерматологов. — Потом плутовато улыбнулся. — Неофициально, чтобы попасть на соревнования по легкой атлетике. Узнал о смерти Джона только после своего возвращения. Я должен был прилететь раньше, но была нелетная погода. Шел дождь. Да, хотя о шторме нельзя было говорить, практически ветер не был особенно сильным. А такой закрытый залив наверняка не испытывал сильного волнения.
— Его нашли на скалах близ мыса.
Он покачал головой.
— Он бы не поплыл туда.
— Я думаю то же самое. Олл-райт. Что в отношении морфия? Его держали на нем в больнице?
— Да, конечно. Сначала. Но не дольше, чем требовалось. Опасность того, что человек может пристраститься к наркотикам, для нас не новость.
— Морфий у него отобрали?
— Как только это стало возможным. Для него немного рано. Он просил продолжать инъекции. Так часто бывает, пациент нервничает, боясь, что боли могут возобновиться. Мы отказываемся от наркотиков лишь после того, как исчезает опасность рецидива. Но иногда у больного просто-напросто паника. И вот тут надо быть безжалостным и не обращать внимания на его мольбы.