Он взял книгу с бело-голубой обложкой, посмотрел:
— «5 интервью», пять интервью, что-то знакомое название.
Я быстро достал журнал с моей первой имперской публикацией. И развернул на нужной странице. Он безразлично скользнул взглядом там, где было обо мне, задержался на красивом черно-белом портрете её. Но моей работы.
— Как поживает девушка в Америке?
— Проходит через кровавый развод с мужем.
— Красивая была актриса, очень красивая, — медленно сказал он. И вернул мне журнал. — Один едете в Лисс или с дамой?
— Приятельницей.
— Отечественной или заграничной?
— Здешней.
— Летите?
— Не дай Бог, поездом.
— О, это приятно, отдельное купе, вагонный роман, дорожное пиршество. Ночь без сна… Пир в ночи.
Кстати, о купе. Ассоциативное сознание, кажется, называется. Будьте осторожны, отечественные девушки очень изменились.
— В каком смысле?
— Не только в венерическом. Но и в практическом: все любят доллары.
— Я учту, — сказал я вежливо. Хотя Тае, мне казалось, это было до лампочки. Правильно ли мне казалось?
— Допивайте чай, Алексей Сирин, я вас вывезу в центр. Вот вам мои телефоны.
Мы обменялись визитными карточками.
На девятом облаке я спустился по широкой мраморной лестнице, слушая сентенции Джорджа. Конечно, ему не понравится то, что написал я. Но надежда окрыляла и вселяла.
Он, видимо, в юности был рентгенологом.
— Кстати, я не обещаю, что за пять дней успею что-либо прочитать. Но начну. Так что придется, скорее всего, звонить из Америки, если денег не жалко.
У выхода часовой отдал ему честь. У дверей стояла длинная черная машина, на которых раньше ездили члены правительства. Ему распахнули дверь.
— Комфорт — все-таки приятная, хотя и незначительная деталь в жизни индивидуума. — Он улыбнулся сам себе.
В машине Джордж опять стал прохладным, как будто и не было у нас задушевной беседы. Что навело меня на мысль об изменчивости человеческой натуры.
В центре, у колонн, он меня высадил, отрешенно попрощавшись. Видимо, поняв, что очаровал еще одного — собой, манерами, разговором. И незачем было напрягаться. Дальше.
Я достал из кармана сушку, машинально положенную туда в кабинете, и откусил. При нем мне было неудобно жевать.
Идя по центру, я взвешивал «pro» и «contra» и думал. Анализируя его каждую реакцию. И пока склонялось к тому, что первый раунд я не проиграл. Оставался самый главный, второй — будет ли он действительно читать? А потом — третий…
Вечером, за ужином, я с вдохновением рассказывал Тае о своей встрече с Издателем. Ее интересовали малейшие детали нашего разговора.
— Я что-то слышала о нем, но не могу вспомнить от кого. Я очень надеюсь, что он сам все прочтет, как и обещал.