Ей снилось, что она — маленький волчонок, задремавший под боком гиганта-матери, зарывшись в её тёплый мех.
Ухо дёрнулось. Рядом раздавался какой-то повторяющийся звук, настойчиво вытягивающий из сна. Звук походил на карканье, и оно раздавалось прямо над ухом. Волчица заворочалась, плотнее прижимаясь к трубе. Исходящее тепло не только согревало, но и немного смягчало боль от загнивающей раны на боку. На прикрытые веки падал свет: похоже, уже наступило утро. Хотелось ещё немного задержаться в сладкой грезе, но силуэты реальности уже нависали над задремавшим зверем, и рано или поздно пришлось бы признать, что труба — никакой не большой волк, а всего-навсего кусок металла, под которым течет вода. Да и тепла она дает не так уж и много…
Карканье повторилось. Что-то несильно тюкнуло в нос, заставив вскочить, буквально подлетев в воздух. Обеспокоенное сознание, привыкшее к внезапным нападениям, зашарило по органам чувств, ожидая налета целой стаи крикливых птиц, непременно готовых заклевать насмерть. Через секунду волк уже лежала не под трубой, а на трубе, ошалело вглядываясь вниз.
«Угрозой» оказался чёрный птенец, сидящий на земле.
Воронёнок громко каркнул, безбоязненно пырясь на замершую в нерешительности волчицу; его наивная чёрная морда круглыми птичьими глазками-пуговками с нескрываемым интересом разглядывала пребывающего в ступоре горе-«хищника». Любопытство мало кого доводит до добра. Однако воронёнок сообразил: вопреки грозному виду, зверь не представляет особой опасности. Нечто было такое в этом чёрном силуэте, что заставляло безбоязненно приближаться к ней. Может, добродушная морда или боязливо прижатые уши.
Наполовину спустившись с трубы, опираясь на одну лапу, она осторожно протянула вторую, неуверенно ткнула ею воронёнка. Тот просто отошел в сторону. Окажись на его пути кто матёрый, птенец уже давно оказался бы в зубах, перекушенный напополам. Хотя нет, не оказался бы — тут же бы улетел, уже научившись вовремя улепетывать от злых собак и шакалов. Но по неловкому движению и озадаченной морде волчицы было понятно: можно не торопиться делать крылья. И правда, она не собиралась нападать и выглядела неожиданно зашуганно.
…Кар?!
В зубах он-таки оказался: волчица невозмутимо сгребла в пасть, однако не торопясь есть или сжимать зубы, и гордо потащила куда-то, как плюшевую игрушку, игнорируя возмущённое карканье и попытки трепыхаться. Похоже, она действительно решила, что теперь это её игрушка.
Воронёнок особо не возражал. Вскоре удалось выбить себе место не в зубах — слюней много! — а на загривке. Волчица, похоже, была тоже вполне довольна странным компаньоном. И хоть они и не разговаривали на одном языке, но друг друга как-то умудрялись понять и принять.