Платья для императрицы шила законодательница дамских мод в Петербурге, некая мадам Бриссак. Портниха сколотила целое состояние и приобрела в столице особняк. Все ее клиентки, в том числе сама царица, жаловались на цены, которые та заламывала. Мадам Бриссак доверительно сообщала государыне: "Прошу вас, не говорите этого никому, ваше величество, но я всегда делаю вам скидку". Впоследствии Александра Федоровна узнавала, что когда ее золовка, великая княгиня Ольга Александровна пожаловалась на дороговизну, француженка шепнула ей на ухо: "Прошу вас, не говорите этого никому в Царском Селе, ваше императорское высочество, но я всегда делаю вам скидку".
По вечерам императрица облачалась в белые или кремовые шелковые платья с серебряным шитьем и вышивками гладью, украшала волосы бриллиантами и надевала жемчужное ожерелье. Шелкового белья не любила, предпочитала белье и украшенные вышивкой ночные сорочки из тонкого полотна. Туфли были на низком каблуке, с острым носком, обычно из золотистой и белой замши. Выходя из дому, даже если надевала шляпку с широкими полями, Александра Федоровна брала с собой зонт от солнца.
Вспоминая день, когда Лили фон Ден представили императрице в Царском Селе, - это случилось в 1907 году, - фрейлина описывает врезавшуюся ей в память встречу: "Среди густой зелени показалась высокая, стройная женщина... Государыня была в белом, в шляпке, драпированной белой вуалеткой. Нежное белое лицо... рыжевато-золотистые волосы, синие глаза, гибкая фигура. Помню, что жемчуга в ожерелье были великолепны. Всякий раз, как императрица поворачивала голову, в бриллиантах ее серег вспыхивали огни... Я обратила внимание на то, что по-русски она говорит с заметным английским акцентом".
Зима для царских детей была порой нескончаемых уроков, которые начинались в девять утра. Учителя преподавали им арифметику, географию, историю, русский, французский и английский языки. Перед началом занятий их осматривал лейб-медик доктор Евгений Сергеевич Боткин, проверяя, не воспалено ли у них горло и нет ли сыпи. Помимо Боткина, за здоровьем детей следил приезжавший из Петербурга доктор Острогорский. Позднее появился молодой доктор Деревенко, специально приставленный к больному гемофилией цесаревичу. Но больше всех дети любили доктора Боткина. Это был высокий, видный господин в темно-синем сюртуке с золотой цепочкой от часов на животе. От него всегда пахло крепкими парижскими духами. Когда юные великие княжны были свободны, они любили ходить из комнаты в комнату, отыскивая доктора по запаху.