Дело кончилось тем, что Илиодор был лишен духовного сана. "Сорвите с меня pясу и отлучите меня от своей церкви!" - восклицал он и отрекся от православия. Не зная, как быть дальше, бывший иеромонах решил стать пастухом и взял взаймы денег, чтобы приобрести стадо из полуста овец. Этого Илиодору показалось мало, и он решил начать революцию. 6 октября 1913 года с помощью сотни головорезов он намеревался убить шестьдесят генерал-губернаторов и сорок епископов. Но планы его стали известны полиции, и бывшему иеромонаху пришлось скрываться. "В октябре 1913 года, писал в своей книге "святой черт" Илиодор, - среди моих гостей образовалась компания из обиженных Распутиным девушек и женщин для оскопления "блаженного старца". Одна из них, двадцативосьмилетняя Хиония Гусева, бывшая проститутка, решила отомстить Распутину за поруганную честь одной монахини и за отвергнутые ласки самой Хионии. Илиодор, подумав, согласился и, повесив ей на грудь кинжал на цепочке, сказал: "Этим ножом убей Гришку".
Впоследствии, надев на себя женское платье, Илиодор перебрался в Финляндию и начал писать книгу о себе и Распутине. Когда книга была закончена, бывший иеромонах предложил ее императрице за шестьдесят тысяч рублей. Та же на шантаж не поддалась, тогда мстительный расстрига отнес рукопись одному американскому издателю. Впоследствии Илиодор признался, что он малость переборщил".
Пользуясь большим влиянием у государя и императрицы, "старец" тем не менее, был редким гостем в Александровском дворце. Жил он в С.-Петербурге, а когда приезжал в Царское Село, то останавливался у Вырубовой. Идея эта принадлежала не самому "отцу" Григорию, а августейшей чете, не желавшей чтобы об их встречах знала публика. Дворцовая охрана была бдительна. Стоило кому-то постороннему подняться по черной лестнице, как на другой день об этом знала вся столица. В последние годы своей жизни в Царском Селе Жильяр никогда не встречал во дворце "старца". Баронесса Буксгевден, жившая в десятке метров от комнат великих княжон, не видела его ни разу.
Хотя и сама императрица встречалась с Распутиным редко, да и то при благоприятных для него обстоятельствах, она отказывалась верить "срамным вещам", которые писали о сибирском "святом". "На святых всегда клевещут", - говорила она д-ру Боткину. - Его ненавидят, потому что мы его любим". Царская семья презирала полицейских, следивших за каждым ее шагом. Государь и императрица были уверены, что полицейские рапорты были сфабрикованы. Александра Федоровна не допускала и мысли, что Распутин способен на подобные мерзости. "Распутина обвиняют в том, что он целует женщин, - писала она царю. - Почитай апостолов; они всегда при встречах целовались".