Однажды утром я раньше обычного ухожу из дому. Сажусь в автобус, но через остановку выхожу. Мне почему-то кажется, что следующий будет Лилин. Но в следующем еду тоже только одну остановку, потому что Лили нет. Третьего нет так долго, что я начинаю волноваться: опоздаю! Наконец автобус подходит. На месте кондуктора сидит та женщина, у которой я спрашивал о Лиле. Она узнает меня, кивает, будто давнишнему знакомому.
— Не нашел?
— Не нашел.
— Ищи. Долг полагается отдавать.
— Ясно, полагается. Да где ее найдешь? Автобусы у вас все одинаковые.
— Лиля новый получает. Такой красивый!
На работу я опаздываю. Правда, Костя Мармеладов только что закрепил заготовку и еще не включил мотор. Но глядит он на меня волком.
— Опять автобус?
— Автобус.
— Непонятный ты человек, Витя. Вроде парень ничего, а серьезности никакой.
— Это верно, серьезности никакой.
— Иди ты к черту! — ревет он.
И зачем обижается? Я вовсе не дразню его. Мне просто нечего сказать, разве только повторить его же слова.
Подходит мастер Семен Иосифович, стоит возле нас с плотно прижатой к боку культей. Исчезает, ничего не сказав.
Я включаю станок. Он гудит ровно и мягко. Мне нравится, когда гудит мой станок. Если я выключу его, то шум цеха сделается куда менее наполненным. Про себя я горжусь этим.
О многом я думаю в эту смену. Я думаю о том, как встречусь с Лилей, что скажу ей. Все получается очень просто. Она сразу узнает меня, и я говорю, что знаю, как ее звать, и покупаю два билета. «Почему два?» — спрашивает она. «Я в прошлый раз без билета прокатился. Помнишь?» «Нет, не помню», — ответит она, а я по глазам увижу, что она помнит. «Пойдем сегодня в цирк?» «Да что ты, я ведь работаю!». «А завтра?» «Завтра пойдем»... И я жду завтрашнего дня. Мы встречаемся. Идем не в цирк, а на танцы в наш заводской клуб. Меня спрашивают, кто это. Я отвечаю гордо: «Знакомая». Ребята мне завидуют.
«Ах, черт, нужно купить костюм! Лиля засмеет меня за пеструю кофту и голубые брюки-макаронины, — думаю я. — Займу деньги у Ивана Чарушина. Заработаю — отдам».
Через несколько дней Иван дает мне денег, и мы втроем — он, я и Костя Мармеладов — идем в магазин, чтобы выбрать костюм. Долго спорим, какой цвет лучше. Мне нравится цвет какао, Косте — серый. Иван Чарушин молча глядит на нас, роняет скупо:
— Непрактично...
Я молчу, поникший: на приемы, что ли, мне в черном-то ходить?
— А ну его! Пусть носит, что ему нравится, — говорит Костя, видя, как я скис от одного вида черного, скучного костюма. — Только твои лошади так его обслюнявят, что не узнаешь в первый же день.