— Может, я тебе помогу? Я ведь недавно все это проходил.
— А верно! Ты, Витя, настоящий друг. Будем сидеть над алгеброй.
— Сегодня?
— Сегодня, и завтра, и послезавтра.
— Хорошо, — уныло говорю я.
— Ничего, Витя, лед еще не растает. Вот сдам экзамены — и привет! Тогда-то мы ринемся на каток и покажем, почем сотня гребешков. Я научу тебя ходить на настоящих норвегах. Это тебе не какие-то сопливые гаги. Усвоил?
— Усвоил.
— Ну и не кисни.
— Ладно.
А Лиля будет кататься с теми студентами... Будет смеяться своим порхающим смехом.
Гудят станки. Вьется стружка. Льется струйкой эмульсия. В окно глядит по-весеннему яркое солнце и дробится на моем станке.
Лиля, наверно, катается со студентами...
Вечером мы сидим у Кости, и я объясняю ему алгебру. Он позабыл ее начисто, и мне приятно объяснять ему и немножко позадаваться. Костя, наверно, видит, что я задаюсь, но молчит. Потом, правда, я увлекаюсь и забываю задаваться. Мы сидим с ним долго. Его мама угощает нас чаем и домашними ватрушками. Я пью чай, уплетаю творожные ватрушки и думаю о Лиле.
Проходит неделя. Костя наконец отправляется на свой последний экзамен. Я жду его, пока он сдает. Выходит красный, озабоченный.
— Завалил? — пугаюсь я.
— Да нет. Сдал. Но было время, когда чувствовал: тону!
— А что там было?
— Да эти уравнения с тремя неизвестными. Они мне даже во сне снились, проклятые! Идут будто по улице три человека в масках. Неизвестные!
— Чудак! Это же просто.
Он глядит на меня так, будто сделал какое-то открытие.
— Вот тебе было бы легко учиться, — говорит он. — А у меня подготовка, знаешь, липовая.
Помолчав, спрашивает:
— И чего ты не учишься? У тебя запросто бы пошло.
— И чего, в самом деле, я не учусь?
— Смеешься! Я тоже когда-то смеялся.
— Ну, ладно. Пойдем на каток?
— Ох, и давно не были!.. — вздыхает Костя и расправляет плечи. — А хорошо, Витька, чувствовать себя человеком!
— Так пойдем или нет, человек?
Мне хочется скорее на каток. Сегодня я не видел Лилю на линии; возможно, она придет в парк, на озера.
Костя минуту колеблется. Я знаю почему. Ему после трудного испытания хочется пропустить рюмочку. Но я знаю также, что мастер строго наказывал не пить «с молодым поколением», то есть со мной. И вот Костя борется с самим собой. Я это вижу. Мне жалко его. Конечно, один он не захочет пойти и выпить. Скажет — так не по-товарищески. И меня пригласить ему неловко.
Я говорю ему с полной серьезностью:
— Эх, стопочку бы за твои успехи, Константин!..
Он сразу приходит в себя. Сердится:
— Ну, ты не заговаривай. Мал еще!
— Сходи один.
— Не твое дело. Понял?