Моррис вернулся в камеру, думая о том, что дерьмо, насрать. Насрать, черт возьми, дерьмо!
В том году ему исполнилось пятьдесят пять.
Как-то в марте 2 014 один из надзирателей зашел за Моррисом в библиотеку, где тот сидел за стойкой на раздаче, в третий раз перечитывая «Американскую пастораль». (По мнению Морриса, это была, безусловно, лучшая книга Филипа Рота.) Наблюдатель сообщил, что его вызывают в администрацию.
— Зачем? — Спросил Моррис, вставая из-за стола. Вызовы к администрации обычно не предвещали ничего хорошего. Чаще всего копы начинали склонять тебя стучать на кого-нибудь и угрожали различными ужасами, если откажешься сотрудничать.
— Собирается комиссия по условно-досрочному.
— Нет, — удивился Моррис. — Это ошибка. Меня должны рассматривать только в следующем году.
— Я делаю то, что мне сказали, — ответил надзиратель. — Если не хочешь, чтобы я записал тебе замечание, найди кого-то тебя подменить и поднимай задницу.
Комиссия по условно-досрочному освобождению — в этот раз три человека и три женщины — собралась в конференц-зале. Филипп Даунс, юрист-консультант комиссии, дополнял комиссию. Он зачитал письмо от Кори Энн Хупер. Это было удивительное письмо. У курвы обнаружили рак. Хорошая новость, но следующая новость была еще лучше. Она снимала все возражения против досрочного освобождения Беллами и сожалела, что так долго этого не делала. Затем Даунс зачитал письмо из Городского арт-культурного комплекса Среднего Запада, известного под названием МАК. В течение многих лет они приняли на работу не одного досрочно освобожденного из Вейнсвилла и были готовы взять Морриса Беллами на полставки, назначив делопроизводителем и оператором компьютера. К работе он мог приступить с мая, если он будет уволен.
— Учитывая ваше примерное поведение за последние тридцать лет и учитывая письмо мисс Хупер, — заявил Доусон, — я решил назначить рассмотрение вашего дела на год раньше, чем планировалось. Мисс Хупер сообщает, что у нее осталось немного времени, и я уверен, она хочет покончить с этим. — Он повернулся к остальным. — Дамы и господа, что скажете?
Моррис уже знал, что скажут господа. Иначе его бы не стали приводить сюда. За условно-досрочное освобождение проголосовали шесть членов комиссии, против — ни один.
— Что вы об этом думаете, Моррис? — Спросил Даунс.
Моррис, который обычно за словом к отцу не бегал, был слишком поражен, чтобы что-то говорить, но ему и не надо было. Он расплакался.
Два месяца спустя, после обязательного для тех, кто досрочно освобождается, консультирования, и незадолго до начала службы в МАК, он вышел через тюремные ворота. Назад в свободный мир. В его кармане лежал заработок за тридцать пять лет работы в красящей, мебельной мастерской и библиотеке. Всего две тысячи семьсот долларов с мелочью.