– Вот именно, – деревянным голосом подтвердила Клара.
От его монолога ее начало явственно подташнивать, как будто укачало.
– Это, конечно, целиком моя вина, – покаялся Карл. – Я не должен был вламываться в вашу жизнь, да еще и с такими откровениями. Просто нервы не выдержали. Да и у кого бы они выдержали рядом с вами? Особенно если учесть, что каждая ваша мысль о смерти звучит для меня примерно так же громко, как если бы вы сверлили стену, в которую я превратился. Ужас на самом деле. Я бы с радостью съехал, не выясняя отношений, но в этом городе почти не осталось домов, способных приютить меня в те моменты, когда мое тело принимает человеческую форму. Кроме этого еще три, но два из них слишком далеко от воды, мне там тяжело подолгу находиться. А в третьем, у самой реки сейчас живет мой друг, неловко его беспокоить.
«Интересно, а зачем ему вообще принимать человеческую форму? – подумала Клара. – Просто для смеха? Или чтобы чаю с конфетами выпить? Это я бы как раз поняла».
Вслух, конечно, не спросила, но Карл все равно объяснил.
– Человеческая форма – не мой каприз, а обязательная практика. Чтобы… эээ… не терять связь с клиентом – так, кажется, говорят в подобных случаях?
Клара ничего не ответила. Взяла отложенную было конфету, развернула, отправила в рот. Проглотила, почти не жуя, и сразу потянулась за второй. Съев ее, внезапно приободрилась и одновременно махнула на себя рукой. Чего тут стесняться, все свои: ангел смерти, грабитель, маньяк и галлюцинация в одном лице. Зато красивый и комплименты говорит. Когда мне в последний раз делали комплименты? То-то и оно.
Поэтому честно сказала:
– Вот вы говорите, мои мысли о смерти вам мешают. Но сами посудите, о чем мне еще думать? Семьи у меня нет, мама – и та умерла; впрочем, не то чтобы я с ней хорошо ладила. С работы меня выгнали, новую днем с огнем не сыщешь, да и, честно говоря, неохота искать: бухгалтерию я ненавижу, а кроме нее ничего толком не умею. Не тому училась, теперь это ясно, а исправлять уже поздно, не в моем возрасте что-то исправлять. Денег у меня уже почти нет, а зима на носу. И с ней – счета за отопление, заранее страшно подумать, какие там будут суммы. В общем, ничего хорошего со мной не происходит, а дальше будет только хуже, это понятно. Только и остается что мечтать о тихой приятной смерти, которую на практике вряд ли можно себе организовать. Откуда мне было знать, что мои мысли кому-то мешают? А даже если бы знала, как я могу запретить себе о чем-то думать? Не говорить вслух легко. Не записывать – проще простого. А не думать – ну, слушайте. Это – как?