Саливаныч всегда готовится к нашему приходу. Считает, что жена не должна хлопотать ради его гостей. Сам заваривает чай в большом пузатом чайнике с алыми маками на боках. Сам моет и перебирает привезенные из деревни фрукты и ягоды, а зимой тащит на стол банки с домашним вареньем. И специально ходит за пирожками с капустой в маленькую пекарню на Жиду, которая, по его словам, открылась еще до Независимости, где-то в середине восьмидесятых, когда вдруг разрешили предпринимательство, и одно за другим стали появляться кооперативные лавки, рестораны и кафе.
Отправляясь туда из дома, Саливаныч спускается с холма по длинной улице с четырьмя именами – сперва – Йонаса Басанавичюса, после пересечения с Пилимо – Траку, за бульваром Вокечю – Доминикону, еще ниже – Швенто Йоно. Впрочем, до Святого Иоанна Саливаныч не доходит, с Доменикону он сворачивает направо, на Стиклю, а на углу, возле кулинарии, где мы сейчас сидим – еще раз направо. Что может быть проще. Улица Жиду узкая, непроезжая и очень короткая, всего один квартал, дома по пальцам можно пересчитать. Не отыскать там что бы то ни было, а уж тем более, пекарню с освещенными окнами и запахом сдобы из приоткрытых дверей – совершенно немыслимо. Но мы так и не нашли. Хотя предприняли несколько попыток. Потому что навещать Саливаныча чаще, чем раз в месяц – перебор. Мы люди занятые, а он – и подавно.
При этом пирожков с капустой нам хочется каждый день. Всем троим.
– Давайте рассуждать логически, – говорит Ежи. – Никакой пекарни на Жиду нет. Мы все взрослые, условно вменяемые, относительно разумные люди. По крайней мере, ни у кого из нас нет проблем с тем, чтобы попасть из дома на работу. Или, скажем, добраться до кинотеатра. И даже прийти в гости по незнакомому адресу мы вполне способны. А значит, и пекарню нашли бы с первой же попытки – если бы она тут была.
– Да просто Саливаныч перепутал название улицы, – подхватывает Каролина. – С кем угодно такое может случиться. Я сама иногда путаю. Тоторю, например, называю Траку. И наоборот. И уже знаю, что путаю, специально за собой слежу, а все равно…
– Но он же нам схему нарисовал, – напоминаю я. – Прямо-прямо-прямо, направо и еще раз направо. А это Жиду и есть, без вариантов.
– Все равно мог перепутать, – говорит Каролина. – Когда идет, в голове одна картинка, когда вспоминает, как шел – другая. Так бывает.
– Бывает, бывает, – кивает Ежи. – Мне родная мать однажды вот так же нарисовала дорогу в обувной магазин, где присмотрела отличные ботинки за полцены. Я там битый час как придурок по сугробам скакал – без толку. Потом, конечно, выяснилось, что все правые повороты были левыми. Или наоборот, неважно.