– Какое мне дело! – восклицает Орест, закрывая ставни.
Но крестьяне продолжают настаивать:
– Ее римская подруга устроит скандал, если мы ее не приведем. Именно она отправила нас сюда.
– Ладно, ладно, – рычит Орест, – я приду. Скажите ей, что иностранка здесь и мы скоро будем.
Он теребит Эммануэль и без церемоний сталкивает Гизу с кровати.
– Сожалею, но мы должны вернуться на вечеринку, черт бы ее побрал! Вставайте! Стакан горячего вина сделает вас еще более лихими, чем раньше.
Все сидят в глубине большого помещения, освобожденного от всех лишних предметов. Скамейки расположены полукругом, и большой дубовый стол отодвинут к стене: таким образом образуется некое подобие амфитеатра. Еды никакой нет, но вокруг двух больших бочек суетятся пастухи, постоянно наливая вино в чашки или стаканы, которые затем передают из рук в руки.
Князь Маджоре сидит в кресле в центре стола. Лицо его потемнело, вид рассеянный, он потирает подбородок кулаком. Князь положил ноги на плечи мальчика, которого, кажется, вовсе не смущает такая тяжесть.
Справа и слева от князя есть свободные места. Позади Маджоре, неподвижная и надменная, стоит Сильвана. Она не сводит взгляда с Эммануэль с того момента, как она вошла в помещение в сопровождении Ореста и Гизы, одетая в длинную шифоновую рубашку, ниспадающую до лодыжек. Эта одежда заменила ей платье, безжалостно порванное и испачканное Людовико. Без извинений, сопровождаемая повелительным взглядом Сильваны, она садится рядом с героем праздника. Менее церемонно, прокладывая себе путь коленями, Орест и его жена садятся слева от князя, который обращает на них свой мрачный взгляд, смягчающийся под развязной улыбкой Гизы. Князь с нежностью запускает руку в густые волосы своей дочери-любовницы.
Эммануэль, со своей стороны, принимает вид послушной школьницы. Терпеливой и внимательной. Но вдруг под жалобные звуки волынки сцена оживает. От поильного устройства выходят вперед, построившись в два ряда, двенадцать молодых обнаженных людей, удивительно красивых. Эммануэль узнает в них эскорт Марсии из первой половины ночи. Самому старшему не больше восемнадцати лет… Их животы плоские, бедра узкие, ягодицы поджарые, а члены – еще не возбужденные, однако они уже набухли и имеют очень правильную форму. Странное сходство между их подростковыми лицами поражает Эммануэль…
В амфитеатре поднимается сконфуженный шум. Княгиня Марсия медленно входит через дверь и движется по направлению к центру помещения, словно идет по театральной сцене. Она хватает кнут, прикрепленный к ее запястью металлическим кольцом.