Они обменялись еще несколькими обманными ударами. Гена находился в стандартной левосторонней стойке — голова немного пригнута, подбородок прикрыт левым плечом, левая рука чуть поднята и выставлена вперед, вес тела распределен равномерно на обе ноги. Запа же поминутно приплясывал, голова втянута в плечи, а руки широко расставлены и согнуты в локтях. При этом он очень низко наклонялся — так он создавал серьезные неудобства более высокому сопернику.
— Люк-люк асть’ха лоо-то аппа’ус и зазим оррть’хната [67]! — презрительно заявил Запа.
Хорошо, что Гена не понимал юберийского.
Первый серьезный удар нанес Запа — кулак, усеянный свинцовыми шишечками, впечатался в подбородок Гены. Телохранитель отшатнулся, брызнула кровь. Но в следующий миг назад отлетел уже Запа — с разбитой переносицей. Сокрушающий удар русского бойца превратил и без того изуродованный нос в нечто совсем непотребное.
— У! О! Ы! — добавил хук слева Гена.
Еще несколько минут бойцы колошматили друг друга. Кровь щедро орошала песок, на коже начали появляться синяки и кровоподтеки. Но вот Гена размахнулся особенно сильно и нанес свой коронный удар в челюсть — Запа потерял четыре зуба и грохнулся на песок.
— Нокдаун! — гулко пробасил телохранитель, сплевывая кровавую слюну. — Раз!.. Два!.. Три!.. Четыре!.. Пять!..
— Тальке!!! Тальке стуль’яя!!! — орали трибуны.
— Добей его, добей, придурок! — надрывался Чертанов, переводя крики зрителей и рефери. По местным правилам лежачего бойца вполне можно было добить, пока он не поднялся.
Но Гена не понимал этих криков и не слышал тонущего в общем хоре Чертанова. На счете «пять» Запа медленно поднялся на ноги, пошатываясь и хрипло дыша. Он сжал кулаки и с ревом понесся на Гену.
Тот только усмехнулся. Разозлившийся боец — легкая мишень. Юбериец не успел нанести ни одного удара — его встретил мощнейший джэб [68] правой. Запа раскрыл рот, глотая воздух, и упал навзничь.
— Раз!.. — снова начал считать Гена. — Два!.. Три!.. Четыре!.. Пять!.. Шесть!.. Семь!.. Восемь!.. Девять!.. Нокаут!
— Ген’лай!!! Ген’лай!!! Ген’лай!!! — скандировали трибуны, приветствуя нового чемпиона.
Телохранитель поднял руки, криво усмехаясь окровавленным ртом. Ему повезло — все зубы остались в целости.
В него метали монеты, украшения и яркие птичьи перья. Трое младших Наместников Игры уже бегали, собирая все это добро — награда от зрителей принадлежит победителю (за вычетом небольшой доли для амфитеатра).
— Геныч — молодец, чемпион! — захохотал Колобков, встречая усталого телохранителя. — Настоящий боксер! Все, отдыхай!