Монстр что-то проскрипел и свалился на палубу мешком, надломив клювом одну из палубных досок. Крылья вяло затрепетали, но, похоже, взлететь из такого положении это существо не могло. Неестественно вывернутая шея слабо колебалась — позвоночник все-таки каким-то чудом уцелел.
— Ух, падла! — пробасил Гена, для верности наступая зверю на крыло.
— Сука крылатая! — наступил на второе крыло Валера.
— Все в порядке, шеф? — хором осведомились они, заботливо глядя на Колобкова.
— Живой… — растерянно поднялся на ноги Петр Иванович. Посмотрел на подергивающегося ящера, сглотнул, поняв, чего только что избежал, и восторженно воскликнул: — Ну, Генка! Ну, Валерка! А мне еще говорили — на фига тебе такие дорогие телохранители?! Мужики, да вы же мне жизнь спасли!!!
Два амбала смущенно потупились.
— Считайте, что оклад я вам уже повысил, — пообещал Колобков. — И премиальные выпишу. И еще чего-нибудь придумаю — пушки именные, что ли… Петрович, и тебе тоже — ты ж у нас прямо Муромец! С лопатой на Змея Горыныча! Некрупного, правда… Ты, вообще, как?
— Ар-р-р… у… ы… — с трудом поднялся на ноги механик. — Иваныч, я того… руку, кажись, сломал… о-о-о, как больно…
— Дайте, я посмотрю, — тут же завернула ему рукав Света. — Да, похоже на закрытый перелом лучевой кости… Гешка, ну-ка, принеси аптечку! И шины!
— А чего я-то?…
— Быстро!!! — рявкнула на него мать. — Слышал, что сестра сказала?!
Заполучив набор первой помощи, Света проворно и умело соединила сломанные концы кости, наложила шины, туго перебинтовала и зафиксировала руку косынкой, чтобы механик не вздумал ею двигать.
— Ну и дочка у тебя, Иваныч! — восхищенно ухмыльнулся Угрюмченко, глядя на правую руку. — Прямо докторша!
— Так кто ж ее родил-то? — довольно подбоченился Колобков. — Все, Петрович, отдыхай пока, у тебя боевое ранение.
— А с мышью этой летучей что делать будем? — осторожно подошел поближе Угрюмченко. — Ну и здоровая же…
— Папа, это же дракончик! — восхищенно раскрыла рот Оля. — А можно его оставить?!
— Ни-ни! — аж передернуло папу. — Если я захочу, чтоб меня сожрали, попрошу твоего хуймяка!
— Это хомяк! Папа, ну давай оставим дракончика, а? Он такой симпатичный!
— Вовсе и не симпатичный, — строго заявила мама. — И он все равно уже сдох.
— Да нет, вроде дышит пока… — прислушался Сергей. — Живучий… Шея на девяносто градусов повернута, а все равно живет…
— Прыгнем мы ежу на живо-о-от, еж кричит, но все же живе-о-о-т! — заголосили близнецы.
И тут же заткнулись — добрый папа ласково отвесил обоим по отеческому подзатыльнику. Аж искры из глаз полетели.