Мавзолей был окружен белыми, черными правительственными машинами, изнутри доносилась музыка... Он хотел войти в мавзолей, но потом, передумав, обошел его сзади и по витым узорным ступенькам поднялся на купол. Оттуда из маленького, похожего на форточку, окошка посмотрел вниз...
... В мавзолее были расставлены столы, пышно уставленные различными блюдами, закусками. Посередине кто-то танцевал на негнущихся ногах, остальные хлопали ему.
... Воздухонепроницаемое стекло на бронзовом пьедестале было завалено венками, поэтому нельзя было увидеть, что под ним. Потом музыка стихла, кто-то встал и воскликнул:
- А теперь в один голос позовем...
И все собравшиеся хором закричали:
- Оте-ец!.. Оте-ец! Оте-ец!
...Спустившись несколько ступенек, он стал в высоком, в человеческий рост проходе, ведущем в мавзолей. Нижние тотчас увидели его.
- Вот он!.. Он здесь!..
- Урра!..
Они закричали, зааплодировали.
- Ну, начинай... - прошептал кто-то, подтолкнув соседа локтем.
... В центр вышла маленькая худая девочка с тоненькими ножками, сложив руки за спиной, она громко стала читать какие-то стихи.
Все опять зааплодировали...
- Кто разрешил?.. - Он произнес это тихо, но голос его, казалось, сотряс стены мавзолея...
- Я к вам обращаюсь!..
- Это достояние народа... - обводя короткими руками мавзолей, встал президент Национальной академии, лицо его побледнело, голос дрожал от волнения.
- Что достояние народа?..
- Вот это... Этот мавзолей... - нестройным стадом заблеяли остальные.
- И вы...- робко добавил кто-то с другого конца стола.
- Что я?..
- И вы... достояние народа...
...Он прищурился и посмотрел говорившего. Это был странный, похожий на кенгуру, человек с песочно-серым лицом и одинаково серыми глазами и волосами. Будто негатив с чьей-то фотографии.
- Мы любим вас, господин Генерал... - прокричал кто-то с места.
И тут же эти слова подхватили остальные. Они вскочили с мест и закричали:
- Любим!.. Мы любим!.. Мы вас очень любим!..
... Его опять замутило... Тошнота подступила к самому голу. Сплюнув, он еле проговорил:
- Ненавижу вас всех. - А потом громко: - Слышите?!. - сказал, ненавижу!..
Но никто его не услышал...
...Он вздрогнул и проснулся... Лоб покрылся легкой испариной, сердце дрожало...
...Помощник, кажется, только и ждал его пробуждения, как только он открыл глаза, тут же обернулся и протянул ему газеты:
- Свежие газеты... - сказал он, как-то внимательно посмотрев ему в глаза, будто хотел ухватить нечто, промелькнувшее и ускользающее в его зрачках...
...Бросив газеты рядом на сидение, он долго пытался восстановить в памяти сон... Но ничего вспомнить не смог, кроме какого-то шумного места, полного людьми...