– Представьте, я извещен тоже, – сказал Побирушка и, раскрыв свой портфель, извлек из недр его бумагу. – О покушении знаю раньше вас. Мои связи велики… сами понимаете! И вот, прочтите, что я телеграфировал Витте в Париж.
Фон дер Лауниц с удивлением прочел: «Умоляю вас продлить пребывание за границей. Опасность для вашей жизни гораздо серьезнее, чем вы думаете. Это мое последнее слово. Тем хуже для вас, если вы хотите умереть…»
– Если приехал, значит, хочет! – сказал Лауниц. Побирушка не верил.
Лауниц вызвал по телефону жандармское управление Варшавской железной дороги, велев перечислить высокопоставленных персон, прибывших с берлинским экспрессом, после чего приставил трубку телефона к уху Побирушки:
– Слушайте сами, князь, если не верите моим словам…
Среди статских и тайных советников с вокзала упомянули и бывшего премьера графа Витте. Побирушка сразу заторопился:
– Дела, сами знаете. Просто вздохнуть некогда… Витте встретил Побирушку спокойно.
– Да, приехал, – сказал он. – При дворе могут морщиться, но я считаю, что моя государственная карьера закончена.
– Столыпин сидит крепко, – предостерег его Андронников. – На следующей неделе уже публикуется указ о свободном выходе крестьян из общины… Затевается аграрная реформа.
– Столыпин крепок, – согласился Витте. – Но он вульгарный временщик. Лупоглазый, зато безглазый…
Кто еще, кроме Витте, способен заместить Столыпина?
– Горемыкин – труха, а Коковцев – болтун.
Витте покрыл их всех козырным тузом:
– Я должен повидать… Распутина!
Сразу стало ясно, зачем он приехал. Тут Побирушку даже замутило – как же он, великий мастер интриги, проморгал Распутина, в котором заискивает сам бывший премьер? В мире что-то изменилось. Надо срочно перекраивать свои политические взгляды. Побирушка схватил свой портфель и снова заторопился:
– Извините, бегу! Знаете, столько дел, столько дел… Просто не знаю когда будет минута покойного времени!
* * *
Распутин (новая политическая сила великой империи) вставал с похмелюги – тяжело и натужно. Долго шарил в карманах брюк – не осталось ли там деньжат «после вчерашнего»? Бормотал:
– Куды ж я их потратил? Неужто все саданул? Наскреб копеек с тридцать и заскучал.
– Пивка бы… мать вас всех за ногу.
Открылась дверь, и вошли два неизвестных господина. Из раздутых карманов шуб торчали горлышки пивных бутылок. Сами они – вида наглейшего!
Расселись на венских стульях, как у себя дома. С треском выставили пиво на стол.
– Лакай, – сказали. – Чего вылупился? Распутин жадно выхлебал три стакана пива.
– Полегчало… благодарствую. Тока вот не пойму, отколь вы такие ангелы свалились? Чтой-то не видывал я вас ранее.