Он отвернулся от нее на бок. А она еще долго глядела на его спину, шею и голову. Слезы бежали из ее глаз на подушку… Под утро сон все же сморил ее, но проснулась она сразу, как только Роман потряс ее за плечо.
Воронцова приняла душ, приготовила легкий завтрак Роману, сама есть ничего не стала, выпила лишь стакан чая. В офис ехали молча, без разговоров. Вошли в кабинет и у нее подкосились ноги. Роман схватил ее на руки, усадил в кресло, дал выпить стакан воды.
Ничего не понимающие бугаи стояли посередине кабинета с цветами. Один заговорил подобострастно:
— Элеонора Борисовна, извините нас, пожалуйста, мы были не правы. Это вам цветы от нас и небольшое возмещение морального ущерба.
Он положил букет и дипломат на стол, еще раз извинился и они вышли. Ничего не понимающая Воронцова спросила:
— Что это было, Рома, нас не убили?
Он подошел к ее креслу, обнял сзади за плечи.
— Парни поняли и осознали, что совершили плохой поступок, пришли извиниться и возместить моральный ущерб, — он вернулся к столу, открыл дипломат, пересчитал пачки, — здесь двести тысяч долларов. Я же говорил тебе, что вопрос уладил. Ты принимаешь их извинения, Эля?
Она ошарашено смотрела на него и все еще не могла осознать происходящего.
— Ты кто, Рома, волшебник?
— Нет, я только учусь, — ответил с улыбкой он.
Граф достал из шкафа бутылку коньяка, плеснул немного в бокал.
— Выпей, Эля, тебе станет легче.
Она опрокинула все содержимое в рот, почувствовала согревающее тепло на голодный желудок. Стала приходить в себя.
— Ты застрелил их всех на стрелке?
— Нет, Эля, как ты могла такое подумать?.. Я вообще не ездил на стрелку — там были шестерки, и они ничего не решали. Я пошел к начальнику полиции, объяснил ему все, и он разобрался, принял меры, больше никто тебя не побеспокоит, платить ежемесячно за крышу тоже не надо.
— К начальнику полиции… Он же их главарь, как такое возможно?
— Я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.
— Ты вор в законе, Рома?
— О чем ты говоришь, Эля? Я только учусь на волшебника — сама же сказала, не помнишь?
— Значит, вор, — вздохнула она, — пусть так… но ты мой вор и я тебя никому не отдам. Разве нельзя полюбить вора в законе?
Она подошла ближе, заглядывая ему прямо в глаза.
— Как тебе объяснить, Эля? Не вор я, не вор… Не в законе и никакой. Помнишь, я говорил тебе, что умею многое, но в это сложно поверить? Теперь ты убедилась в этом сама.
— Правда?.. — она подходила все ближе, пока не уткнулась в его грудь, стала расстегивать рубашку, — мне все равно, кто ты… Я хочу тебя, Рома, прямо сейчас хочу.