— О чем думаешь? — спрашивает София.
— Глубокие, напряженные мысли. Такие глубокие, что как минимум две песни инди заслуживают этой глубины.
Она смеется и напевает громче. Вместе с ней, а может и на нее, начинает щебетать дрозд.
— Что у тебя на руке? — спрашивает она. Я моментально опускаю рукав.
— Ничего.
— Если бы это было ничего, ты бы не носила все время одежду с длинными рукавами.
— Это ничего, правда.
— Ты пыталась покончить с собой?
Удар. Дрозд перестает щебетать.
— Нет, — наконец произношу я. — Я сумасшедшая, а не глупая.
Тишина возвращается с удвоенной силой. Бремя каждого мира сейчас на этой крыше давит на двух девочек, сидящих на краю.
— У тебя когда-нибудь был секс? — спрашивает она. Резко, без всяких причин, я начинаю качаться. Она хватает меня за руку, а я задыхаюсь.
— Ты действительно пытаешься меня убить!
— Это просто вопрос.
— Но это не даст ответ на мой страшно важный вопрос об амнезии и Джеке!
— Я занималась сексом. — София теребит свое платье. — С Джеком.
— Превосходно! — Я чувствую, как мое горло сжимается, а глубоко в животе что-то переворачивается. Озадаченная такими бурными реакциями своего тела на ее слова, я делаю необычайно умную вещь: полностью от них отмахиваюсь. — Я имею в виду, что это хорошо для вас, правда! То есть. Превосходно! Надеюсь, это было замечательно! Вы двое замечательные! Вместе!
— Ревность тебе не к лицу, — смеется она.
— Ревность? Эм, ты пропустила ту часть, где Джек представляет собой гигантскую черную дыру в моем мозгу, а не реального человека? — Это поражает меня силой дюжины Годзилл, танцующих брейк-данс на руинах Токио. — Я… я…
— Нет! Ох, нет! Прости, я не хотела так тебя завести. Не думаю. Эм. Я точно не знаю, что между вами произошло, но последнее, что я слышала: ты и Джек были вовлечены в жестокое, эгоистичное сражение. А не секс.
— Звучит круто!
— Он сказал, что ты называла это войной, а иногда: «крестовым походом».
— Он, должно быть, сделал что-то действительно дерьмовое, если я использовала средневековую терминологию.
— Я не сомневаюсь, что у вас были некоторые недоразумения, — кивает она. — Он может быть холодным. Даже жестоким. Но Джек делает это не специально. Он просто игнорирует чувства людей в пользу логики и рациональности.
— Фу, — я высовываю язык. — Один из них.
— Он шантажировал тебя.
— Это стандартный ход в войне.
— Ты подложила ему в шкафчик марихуану, после чего его временно отстранили.
— Весьма неплохо.
— Он поцеловал тебя.
Я чувствую, как вся кровь отхлынула от моего лица вниз к ногам.
— Эм, да, нет…
— Эм, да, да, — исправляет она. — Эйвери сказала мне. Кстати, я совсем забыла тебя поблагодарить. Даже если Джек и не навещает меня столь часто из-за тебя, зато приходят Рен и Эйвери. Так приятно видеть их снова. Прошли годы. Знаешь, они чувствуют себя очень виноватыми.