Часики на мониторе показывали 23.59. Сто лет так долго не засиживалась. Обычно Надежда так уматывала меня за день своими придирками, что я ложилась не позже десяти. Похоже, я и правда загулялась сегодня.
– Извините. Извините, я просто устала. Конечно, ни к какой директрисе я не пойду. Она поставит мне зачет, едва увидит, ей все равно, что я знаю, а что нет. А я в консерваторию хочу...
Надежда странно замолчала. Часики на компьютере перескочили на четыре нуля – сейчас монитор превратится в тыкву, и я пойду спать.
– А ты мне не врешь?
– Сами знаете, что нет.
– Не врешь?! Посмотри на меня! – Она всегда мне так говорит: глядя ей в глаза, действительно соврать невозможно. И я обернулась.
В комнате было темно: из всего освещения – только экран монитора и настольная лампочка. Мне показалось, что Надежда просто кривится или так освещена. Ее глаза и щеки запали, руки казались худыми, даже костлявыми, а сама она – какой-то синевато-серой и непрозрачной! Я не видела кресла сквозь Надежду. Бесплотный дух обрел плоть. Старую плоть, какая была. Точнее, плоть, какая она теперь, спустя два месяца после смерти.
Может, это было и невежливо по отношению к учителю, но я завизжала и драпанула в соседнюю комнату, не забыв забаррикадировать дверь диваном. Надежда явно не успела сообразить, иначе бы сразу выскочила за мной. А так – просто колотила в дверь кулаками, ругаясь на чем свет стоит:
– Эй, что за фокусы?! Немедленно открой!
Я уселась на диван отдышаться. Вот уж не соскучишься! Иван Юрьич, конечно, предупреждал, что бесплотный дух обретет плоть, но не уточнил какую. Интересно, она заразная? Есть же этот... трупный яд! И во что она превратится еще через месяц, если будет и дальше тянуть с зачетом? Нет, хватит с меня мертвяков. Наигралась!
Я бросила в рюкзак паспорт, деньги, крикнула в закрытую дверь: «Извините!» – и поехала на вокзал. Чудом успела на метро, стараясь не думать, что будет, если поездов в ближайшие часы не окажется. Куковать на вокзале одной совсем не хотелось, возвращаться пешком – тем более. И мне повезло. Ближайший поезд, на который были билеты, уходил в семь утра, домой я, конечно, не поехала. И, конечно, взяла билет, куда было деваться? В зал ожидания не пошла, там не протолкнуться и душно. Вышла на платформу к поездам: лето, ночь, в меру тепло, в меру свежо – красота! Я старалась не думать, чем себя занять до семи утра. Главное – я взяла билет и поеду. Скажу Иван Юрьичу, чтобы забирал свой труп. Он, конечно, рассердится, но ведь это не моя вина, что мы с Надеждой вовремя не вернулись.