После чего Лори поведала свою историю.
И ее все также поняли.
Лори тотчас же прониклась к остальным чувством родственной близости. Не то чтобы они были близкими родственниками, разлученными в раннем детстве, которые вдруг снова обрели семью; и все же в определенном смысле все обстояло именно так, и всех их объединяли тесные узы.
Один только Марк остался в стороне. Он был значительно младше всех остальных, однако, хотя причина могла крыться именно в этом, Лори так не думала. Марк казался… каким-то другим; он более спокойно относился к происходящему, словно принимал и даже на каком-то уровне понимал это. В отличие от остальных, Марк вел себя так, будто все это не было ему совершенно чуждо, и хотя Лори не сомневалась в том, на чьей он стороне, хотя она понимала, что он такая же жертва, как и остальные, Марк был единственным, в чей рассказ она поверила не до конца. Лори не думала, что он лжет, однако ее не покидало чувство, что он о чем-то умалчивает, не говорит всю правду.
И это породило в ее отношении к нему определенную сдержанность.
После того как все выложили о себе всю подноготную, они ни на йоту не приблизились к пониманию того, что с ними происходило. Все сочувствовали друг другу, сопереживали, однако это никак не приближало их к разгадке главной тайны. Истории их жизни были схожими по духу, однако на самом низшем, на повествовательном уровне они оставались противоречивыми, не состыковывались между собой.
Помимо различий в местонахождении, что бросалось в глаза в первую очередь, была еще разница во времени прибытия в Дом. Первым на это обратил внимание Дэниел, и когда Марк закончил свой рассказ, он спросил:
– Давно вы здесь?
– Со вчерашнего дня, – пожал плечами тот.
– А какой это был день? – настаивал Дэниел.
– Что вы имеете в виду?
– Когда вы сюда приехали?
– В субботу.
– Сегодня пятница, – тихо произнес Дэниел.
– А число какое? – спросил Сторми. Порывшись в карманах, он достал билет на самолет. – У меня сегодня четверг. Я прилетел в Чикаго вчера, девятого сентября.
– Сегодня пятница, восемнадцатое сентября, – сказал Дэниел.
– Твою мать… – пробормотал Марк, плюхнувшись на диван.
– Вы полагаете, что пробыли здесь всего один день, однако мои часы показывают, что прошло уже больше недели.
У Лори разболелась голова. Сколько они ни говорили, они по-прежнему оставались в темноте. Им никак не удавалось собрать свои рассказы воедино, получить из хаоса какой-то порядок.
– Так где мы находимся? – тихо промолвила она. – И когда?
Дверь с кухни распахнулась, и вошел… Биллингтон? Биллингсон? Биллингс? Биллингсли? Биллингхэм? – с подносом с закусками.