— Место, превосходно оборудованное для ночных кошмаров, — сказал он наконец. — Почему вы поселились именно в этой комнате?
— Пожалуйста, — повторила она, — уходите.
— Вы опять за свое? — Он бросил на нее быстрый взгляд и включил все розовые лампы. — Так-то лучше, не правда ли?
Она опустилась в одно из легких кресел, с трудом переводя дыхание.
— Что скажите насчет огня, Меган?
Она осторожно помотала головой, но он уже взял спички, и через мгновение в камине вспыхнуло яркое пламя. Он поднялся и с одобрением сказал:
— Клайд в самом деле знает, как надо складывать поленья.
Она не ответила.
— А сейчас о Бобе, Меган, — попросил Лиам.
Боль у нее в голове начала пульсировать. Ее знобило, и она пробормотала:
— Я ни о чем сейчас не могу думать.
Лиам остановился прямо перед ней, пристально глядя ей в глаза. Она вспомнила ту радость, которую ощутила от его прикосновения, и вздрогнула. Он сказал:
— Вы же все равно думаете об этом все время, о Бобе и о Рори.
Она опять помотала головой из стороны в сторону.
— И вы боялись сюда идти.
Внезапно она вспомнила о том солнечном дне, когда Боб погиб. Они строили с ним планы о предстоящем ночном походе.
— Ответьте мне, — потребовал от нее Лиам. Его голос стал жестким, почти таким же жестким, как взгляд его сузившихся глаз, как жесткая складка его губ.
Она даже стала забывать, сколько раз он спрашивал об этом. Она прошептала:
— Чего вы хотите? Кто вы, Лиам?
— Я ваш друг, и пока этого достаточно.
— Мой друг? — почти с удивлением она обнаружила, что в состоянии улыбнуться. — Вы?
— Вы мне все еще не верите?
— Нет, конечно. Я не могу.
— Это даже хорошо. Возможно, вы так же постараетесь не верить и никому другому. То есть, я хочу сказать, совсем никому, Меган.
— Почему вы так заинтересованы смертью Боба и Рори? И почему именно сейчас? — слабым голосом спросила Меган.
— Для этого у меня есть собственные причины. И, пока вы не поверите мне, я не смогу вам все объяснить, — сказал он.
— А по-моему, вы должны очень многое мне объяснить, Лиам.
— Возможно, — сказал он задумчиво. — Я друг Джонстонов, они-то и порекомендовали мне обратиться к брату и сестре Парр, когда услышали, что я хочу пожить в этой местности.
— Почему именно здесь?
— Мне здесь понравилось, здесь очень непохоже на то, что я видел несколько последних лет, — сказал он со смехом, в котором чувствовалась горечь. — Я же сейчас выздоравливаю. Я говорил вам, если вы помните, у меня была своя болезнь, и имя ей — Вьетнам.
— Все-таки, это ничего не объясняет.
— Это объясняет, как минимум, усталость, — усмехнулся он. — Вот я и захотел пожить в одиночестве, слегка изолироваться от мира. Но после вашего приезда это оказалось невозможно. Сначала я встретил вас, затем познакомился с остальными, а потом и вовсе меня заело любопытство. Я ведь очень любознательный, мне интересно все, что происходит вокруг. А согласитесь, что Карнэби Хаус и люди, живущие в нем — чрезвычайно любопытны.