– Вы нас извинитэ, пожалуйста, дэвушка.
Полина вздохнула и села за стол. Кусок, к сожалению, в горло не лез. Но вся красота, вся чудесная яркость пронзительной зелени, фруктов, округлость намокшего сыра и вся белизна и сыра, и хлеба, контрастная темным рукам и одеждам печальных хозяев, впечаталась в память Полине. Как будто внутри ее нарисовали картину для выставки в зале Манежа. Георгий, однако, и не появился, и даже прощаться совсем не пришел. А он не посмел: на Кавказе семья – не то, что в России. Законы иные.
Часа через полтора в нагретую солнцем машину уселись: Полина, родной брат Георгия Овик и в черной косынке худая Хавива – сестра этих братьев и младшей, Дагмары.
Они рассказали Полине всю правду:
– Такой он у нас, извинитэ, родился! Что в голову влезэт, обратно нэ вылезэт! Он нам говорит: «Я жэнюс на блондинкэ, блондинки такие красивые дэвушки!» А наши как будто совсэм некрасивые! У нас тоже очень красивые дэвушки! Мы стали его уговариват: «Гия! Послушай! Ты гдэ здес блондинку найдешь?» Блондинки живут, извинитэ, в Москве! У нас, если женщина стала блондинка, то, значит, за нэй мама плохо слэдила! Покрасила волосы, вот и блондинка! А он говорит: «Вы мэня нэ учите! Сказал, что жэнюс, – и жэнюс, вот и всо!» А тут мы машину купили, и он совсэм стал как будто бы как ненормальный! Уедет в Тбилиси на вэсь выходной, обратно приэдет с красивой блондинкой! Мы всэх возвращаем, конечно! Зачэм они нам? А одна говорит: «А я нэ поэду обратно. Согласна». Мы ей говорим: «Что: согласна?» Она говорит: «Пожениться согласна. Он тоже мнэ нравится, этот Георгий». Мы просто тогда ее чуть нэ побили! Ей дом наш понравился, сад наш понравился. При чем тут Георгий? Соседей позвали помочь ей уехать! Она говорит: «Нэ поеду, и всо!» Боялись, что мама совсэм заболеет!
За этим разговором они благополучно добрались до Тбилиси, нашли улицу, нашли дом и поднялись на второй этаж. В роскошной квартире Ануки Вахтанговны все было перевернуто. Темур, похудевший и бледный, как мрамор, открыл на звонок. За столом сидела заплаканная Анука Вахтанговна и, сверкая кольцами, вытирала слезы. Рядом с ней хмурый милиционер, странно напомнивший Полине похитителя Георгия, но только не в кепке, а в синей фуражке с красивой кокардой, составлял протокол. При виде вошедших Анука Вахтанговна вскричала так громко, как чайка кричит, когда вдруг заметит в воде много рыбы.
– Я вам сэйчас всо обьясню, извинитэ! – сказал быстро Овик.
Анука Вахтанговна тут же схватилась за левую грудь и ее покачала, как будто родного младенца Темури.