В результате переговоров от Махно были приняты не только все раненые, но и самому Махно с остатками его армии было предложено занять возле Умани отдельный участок на петлюровском фронте. Махно, заняв участок фронта, попал в совершенно родственную для его махновцев обстановку.
Все эти «курени смерти», разные черно-красно-серошлычники и другие с не менее эффектными названиями полки, составлявшие как бы гвардию петлюровских войск, по существу, были худшим видом партизан, не останавливающихся перед любым видом насилия, и понятно, что вольница Махно с ее полным отрицанием даже признаков дисциплины, которая в петлюровских войсках все же существовала хотя бы в отношении деления чинов армии на казаков и старшин (офицеров), привлекала к себе все их симпатии, и скоро началось дезертирство петлюровцев к махновцам, значительно пополнившее состав махновской армии.
В то время на петлюровском фронте было полное боевое затишье. Мимо фронта тянулись бесчисленные обозы отступающих из Крыма и одесского района советских войск, перегруженных многочисленными семьями коммунистов из оставленных районов, а добровольцы были еще далеко.
Эти колонны обозов с рассыпанными среди них мелкими единицами войск, деморализованных быстро разразившейся военной катастрофой, лишенных возможности рассосаться среди местного населения из-за общей ненависти, были заняты одной лишь мыслью: как можно скорее достигнуть линии Чернигов — Брянск и тем спасти себя от окончательного разгрома.
Эти-то обозы большевиков и привлекли все внимание петлюровцев.
Петлюровцы, а с ними и Махно, не удаляясь слишком далеко от линии своего фронта, ежедневными короткими ударами наносили проходившим большевикам чувствительные удары, отбивая лошадей и обозы со всевозможными грузами.
Особенно свирепо усердствовали махновцы, производя колоссальные разгромы колонны большевиков, часть которых еще так недавно они сами составляли.
В результате Махно быстро пополнил всю материальную часть армии, в особенности лошадей, в которых он тогда нуждался, а также и увеличил численный состав армии за счет пленных красноармейцев и петлюровцев.
Вот тут-то Махно и пригодились приказы, полученные им от Дыбенко в Симферополе.
Махно лихорадочно начал работу по реорганизации своей армии, не задевая своих свободолюбивых махновцев ломкой нравившегося им внешнего порядка.
Между тем для Советской власти события принимали все более и более грозный характер. Деникин занял Курск и подходил к Орлу.
Казалось, революция кончена, и настали последние дни большевизма.
Но, углубляясь на Украину в поисках сочувствия у населения, привыкшего владеть собственной, а не общинной землей, стремясь использовать живые силы этого населения и получить хлеб, Деникин вместе с тем не посчитался с пронесшимся по всему этому обширному краю вихрем национального подъема, принявшим во многих случаях нездоровую окраску крайнего шовинизма.