Александр Васильевич Суворов. Его жизнь и дела (Телешев) - страница 45
Отсюда Суворову с войском приходилось или плыть по Цюрихскому озеру, находившемуся в руках французов, или пробираться по узкой тропинке, по которой с трудом могли ходить лишь опытные швейцарские охотники. Доверившись австрийцам, Суворов не предполагал, что ему предстоит такой трудный, почти невозможный путь, но выбора не было, — пришлось пуститься опасным путем, по узкой тропинке. Солдаты были измучены до крайней степени, провиант почти весь был истреблен, обувь изорвана, патроны истрачены, медлить уже было нельзя: нужно было спешить, чтобы вовремя соединиться с союзными войсками, которые находились в Швейцарии, под начальством Готца и Корсакова.
Рано утром войска двинулись в путь. Дорога была невыразимо трудная. Взбираясь со ступеньки на ступеньку, солдаты принуждены были идти в одиночку, рискуя каждый момент оступиться и изчезнуть в пропасти. На привалах измученные люди находили лишь один голый камень, нельзя даже было развести огня, чтобы хотя несколько отогреть свои окоченелые члены. Эти мучения пришлось переживать в продолжение 12 часов, пока войска не достигли Мутена [9], сделав за это время 16 верст.
В Мутене Суворова ждало новое разочарование: его уведомили, что отряд Корсакова и Готца разбит французами. Положение было отчаянное. Славный полководец с горстью войска был окружен со всех сторон неприятелем. Он просил помощи у эрцгерцога Карла, но ему отказали. Всеми покинутый, вдали от родины, среди неописуемых бедствий, Суворов думал теперь лишь о спасении русской армии. 18 сентября он собрал военный совет и пред ним „излил свою исстрадавшуюся душу“. Перечислив все затруднения и бедствия швейцарского похода, напомнив о вероломстве австрийцев, он закончил свою речь следующими словами:
— Помощи ждать нам неоткуда, одна надежда на Бога да на величайшее самоотвержение войск, нами предводимых!
— Какие бы беды впереди ни грозили нам, — отвечали растроганные словами фельдмаршала генералы, — какие бы несчастья ни обрушились, войска вынесут все, не посрамят русского имени; а если не суждено им будет одолеть, они лягут со славою!
Чтобы скрыть от войска тревожное состояние духа и казаться как можно спокойнее, Суворов приказывал подавать себе шкатулку с орденами и другими знаками отличия; раскладывал их перед собой, любовался ими, приговаривая: «Вот это за Очаков! Это за Прагу» и т. д.
Провидение, однако, хранило своего избранника: Суворову не только удалось проложить себе дорогу, но и разбить наголову французский десятитысячный отряд под начальством Массены. Поражение французов было настолько тяжелое, что они в паническом страхе бежали с поля битвы, оставив нам весь свой лагерь. Русские свободно двигались теперь к Гларису, где солдаты, после целого ряда испытаний и лишений, получили, наконец, возможность подкрепить свои силы пшеничными сухарями и сыром.