Пояснения антиквара никоим образом не прояснили ситуацию. Ну и при чем здесь, спрашивается, светская львица, с улыбкой позирующая модному фотографу в костюме Венеры или с породистой собачонкой в ошейнике, усыпанном бриллиантами? Что за ерунда!
– Вы уверены? Неужели речь идет о тайной политической организации?
– Я уже сказал, что прежде никогда не видел такого значка. Но кое-что читал. Когда-то выходила газета под названием «Уик», там писали про такие вот негосударственные организации, разоблачали их деятельность. Жаль только, что правящие круги серьезно не относились к этим публикациям, потому что газета была коммунистического толка. В общем, все как всегда: кучка правит, остальные повинуются. В том числе и неофициально, за кулисами. Я дам вам пятьдесят фунтов.
– Но я не собираюсь продавать значок.
– Больше вам все равно за него никто не даст.
– И не надо. Простите, а вы когда-нибудь слышали про человека по имени Николас Уорбертон?
– Вроде как имя незнакомое. А он как-то связан с этим значком?
– Скорее всего, нет. Спасибо, мистер Лоуренс, вы очень мне помогли.
Он вежливо поклонился:
– Не за что. Дайте знать, если все же надумаете продавать. Послушайте, а за семьдесят пять фунтов не отдадите?
Кейт покачала головой и протянула руку за значком.
Он неохотно вернул его:
– Вот вам моя карточка. На всякий случай.
– Спасибо.
– Обещайте, что больше ни к кому обращаться не станете, хорошо?
Кейт сунула значок в карман:
– Хорошо, договорились. Всего доброго! И еще раз спасибо.
Шагая по проходу, Кейт снова достала значок и провела пальцем по его облупившейся эмали. Нелогично как-то получается: зачем, спрашивается, делать значок, если организация тайная? Вряд ли подпольщики станут себя рекламировать. Нет, как хотите, но что-то здесь все-таки не так.
Кейт положила значок в сумочку и проверила мобильник. Ничего. Ни пропущенных звонков, ни эсэмэсок.
На всякий случай она нажала кнопку, чтобы убедиться, что телефон работает. Да, все в порядке.
Кейт пробиралась по тусклым, плохо освещенным и пыльным проходам рынка к яркому дневному солнцу, и ей казалось, что она обломок кораблекрушения, которым бесцельно играют морские волны.
Неужели он наконец оставил попытки связаться с ней? Но почему ей не становится от этого легче? Ведь она сама этого хотела. Или не хотела?
Кейт дошла до угла Чёрч-стрит и Лиссон-гроув и в нерешительности остановилась.
Ну и куда теперь, что делать дальше? Лондон казался чужим, враждебным городом, его огромные размеры подавляли Кейт, ей было здесь трудно дышать. Она подошла к автобусной остановке и, облегченно вздохнув, присела в ее тени на скамейку. Достала ежедневник, чтобы просмотреть записи, сделанные в библиотеке.