– Возможно, вы находите странным, что я решила встретиться с вами, – продолжала Анна-Мари спокойным и твердым, размеренным голосом, лишенным даже тени эмоций. – Мой муж допустил серьезную оплошность, но от меня это не укрылось. И я захотела как можно скорее исправить ситуацию. Мой адвокат, мистер Траск, – она слегка наклонила голову в сторону высокого мужчины в очках, – не смог, к несчастью, добиться от вас ответа. Вот я и подумала, что неформальное приглашение сможет убедить вас прийти сюда. Вы действительно оказались настоящей затворницей. – Тут жена Алекса повернулась к Кейт и наконец посмотрела девушке в глаза.
Самоуверенный взгляд Анны-Мари леденил кровь и буквально гипнотизировал Кейт. Она поняла, что не в силах состязаться с этой женщиной, но и мужества отвести глаза тоже в себе не нашла. Еще никто и никогда в жизни не разглядывал ее с такой неприкрытой ненавистью.
Кейт открыла было рот, но так ничего и не сказала.
Тогда шагнул вперед и нарушил молчание мистер Траск:
– Кажется, мистер Монроу не имел возможности заплатить за картину, которую он вам заказал. – Адвокат полез в нагрудный карман и вынул чек. – Миссис Монроу надеется, что эта сумма вполне вас устроит. – И он положил чек перед ней на стол.
– Мой муж заядлый коллекционер. Он так часто удивляет меня своими новыми приобретениями. К сожалению, мы вынуждены к концу месяца кое-что из них продать. Не вечно же хранить всякий хлам. Тем более что многое… – Анна-Мари помолчала секунду и, слегка пожав плечиком, заключила: – Многое нам уже просто надоело.
Все тело Кейт словно налилось свинцом, она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, даже мысли ворочались в голове еле-еле. Она уже ничего не понимала. Она ожидала увидеть Алекса. Но, выходит, это не он прислал ей открытку.
– Мне сказали, что за картину назначена как раз эта сумма, – произнесла Анна-Мари.
Кейт посмотрела на чек. На нем стояла цифра: 50 000 долларов.
– Это вам за оказанные услуги, – добавила супруга Алекса.
В галерее было темно и душно. Кейт казалось, что воздух сдавил ее со всех сторон, не давая дышать.
– Но… картина… – промямлила она, и тут горло ее словно свело судорогой.
– Что, не слышу?
Кейт сделала усилие и сглотнула слюну.
– Картина не продается, – прохрипела она.
– Простите, что вы сказали? – Анна-Мари недоверчиво хохотнула. – Я вас не понимаю.
Усилием воли Кейт заставила себя посмотреть собеседнице прямо в глаза.
– Эта картина не продается.
– Вы что, хотите поторговаться?
– Нет. Просто сообщаю, что купить ее нельзя. Я не торгую своими полотнами.
Глаза Анны-Мари сузились.