Ах, ангел мой, кому же я могу излить всю свою душу, если не тебе? Ведь никто другой не знает меня так хорошо, как ты.
Крепко любящая тебя,
Б.
* * *
Национальная портретная галерея значительно уступала просто Национальной галерее, расположенной по соседству. Она была далеко не такая громадная, хотя тоже не маленькая. Множество залов, заполненных портретами известных людей, тянулись один за другим, демонстрируя самые разные, на любой вкус, стили изобразительного искусства: от полотен эпохи Тюдоров до вполне современных картин, фотографий и рисунков. Кого здесь только не было: члены королевских семейств, государственные деятели, ученые, писатели, художники, композиторы, артисты. Одни взирали на посетителей из портретных рам самоуверенно, другие – дерзко и вызывающе, третьи – смиренно, а некоторые – рассеянно или даже равнодушно. Перед глазами Кейт разворачивалась сложная картина бесконечной ярмарки тщеславия, демонстрирующей менявшиеся на протяжении нескольких веков социальные стандарты и моды, а также извечно присущие человеку гордыню, доблесть, смирение и покорность судьбе.
Кейт всегда поражала портретная галерея – этот типично английский институт, специально придуманный для народа, представители которого полагают сущим проклятием необходимость смотреть на другого человека или, хуже того, самому быть объектом созерцания. А здесь можно открыто разглядывать других людей и в тысячах самых разных лиц прослеживать ту тонкую ниточку, из которой ткется национальный характер. Пробиваясь сквозь толпы туристов по центральной деревянной лестнице на второй этаж, Кейт на минуту остановилась: у нее вдруг задрожали ноги и закружилась голова. Сказывались нерегулярное питание и недосыпание. В последние дни стояла редкая для Англии жара – разве уснешь в такой духоте? Да и тут, в галерее, похоже, экономят на кондиционерах. Но бессонница Кейт объяснялась не только жарой: ее измучили сомнения, правильно ли она сделала, что сожгла письмо. Может, стоило все-таки прочитать его? С другой стороны, зря, что ли, она уехала в Лондон? Мысли бедняжки ходили по кругу, и ее уверенность в себе постепенно таяла.
Кейт добралась до верхней площадки и присела на скамейку. Ах, если бы можно было сейчас не думать, если бы можно было взять и на время выключить мозг. К ней подошел охранник, спортивного вида молодой человек в форме:
– Вам нехорошо?
Она покачала головой:
– Нет, все в порядке. Просто задумалась.
– Если вам что-нибудь нужно… То есть если вы плохо себя чувствуете, мисс, я могу позвать врача.
Кейт встала: