Оглушенный страшной вестью, Труфанов точно наяву увидел картину несчастья на далекой незнакомой станции и это представление всякий раз оживало в нем, как если бы озарялось вдруг вспышкой света.
Алевтина погибла, — Лиза Капустина, не выбирая слов, все, как было, написала об этом. Ей тоже, видно, не просто дались горькие строки. Но она ничего не сообщила о дочери, и Семен Федорович более года ничего не знал о ее судьбе. Город их оказался в полукольце, в прифронтовой зоне, и выехать на розыски эвакуированных — что он порывался сделать — Семен Федорович не смог. Многие письма его, посланные в разные инстанции и большей частью наугад, остались без ответа.
И вот, как это сплошь и рядом бывает, когда он уже стал терять последнюю надежду на отыскание следов дочери, она отозвалась. Вернее, не сама она — Надя и писать-то еще не умела, — но так уж Семен Федорович воспринял весточку из Аральска, где осели долго плутавшие по чужой стороне остатки Алевтининого детсада. Письмецо прислала женщина, взявшая Надю и с нею еще одну девчушку на временное воспитание, и шло оно к адресату долгими окольными путями — было к тому много всяких причин. Сам же Труфанов слал свои отчаянные запросы в Москву да в Бирск, первоначально определенный конечным пунктом вывозки детей.
— Надюшка нашлась, мать честная, — сказал неровным голосом Семен Федорович, порывисто берясь за бутылку, и видно было, как задрожали сразу его пальцы, нашаривающие удобный захват плотно скрученной бумажной затычки.
— Ой ли? — Ольга, точно не веря, отчего-то замотала головой и замолкла, ожидая еще слов — потверже, повесомей.
— Нашлась, мать честная…
Семен Федорович почувствовал, что известие о Надюшке искренне взволновало и обрадовало Ольгу.
Эту женщину он заметил давно, и она вызвала в нем теплые чувства. Вначале он выделил ее в бригаде за какое-то стихийное, чисто пчелиное трудолюбие и добросовестность. «Жизнь не обкатала, — подумал еще, — научится искать, где глубже». Но время шло, а Минакова не менялась, и Труфанов поглядел на нее повнимательней.
Вообще-то говоря, если бы пришлось отвечать на вопрос, отчего все-таки остановил внимание именно на этом человеке, Семен Федорович едва ли бы нашел, что сказать. В самом деле, как ощутить то мгновение, когда в глубине души незаметно колыхнется спокойная гладь, тронется и тут же растает неясный мотив? И непонятно, что это было. И было ли что? И вот новое дуновение, явственнее напев, но он вроде бы уже знаком, — значит, мелодия родилась ранее? Отчего и когда?
Труфанов, трудно переживший смерть жены, вконец отчаявшийся в долгих бесплодных розысках дочери, был далек от желания искать утех с женщинами. В цехе их было полно: и у станков, и в инструменталке, и на подсобке — везде работали женщины. В его собственной бригаде их было четырнадцать, и половина — молодых; и иные не прочь были отозваться на внимание и ласку. В глазах Минаковой бригадир этого не видел.