Винзавод и до войны горел не раз: то склады, то тарный двор, где скапливались горы ломаных ящиков. Сейчас он был частью взорван, частью сожжен. Разбитые ворота валялись на земле, фасадная стена главного корпуса была черной от копоти, двор — как речной берег галькой — усыпан битым стеклом.
Ленчик повел их в разрушенный взрывом перегонный цех. Кое-как преодолев рухнувший лестничный пролет, взобрались на второй этаж, к горловинам сливных цистерн. Ноги скользили на разбитых плитках кафеля. Кругом витал винный дух. Подойдя к одной из горловин, Ленчик заглянул внутрь емкости. Долго, покуда глаза не привыкли к темноте, молчал, потом быстро отстранился и выдохнул:
— Там, где ж ему быть!..
Костька с Валькой сунулись головами во тьму.
— Только не дышите, — предупредил Стебаков, — замутит.
Глаза постепенно нащупали глубину — на дне цистерны лицом вниз лежал человек.
— Бухарик, — опять скривился Стебаков.
Костька отдышался и оглянулся на дышащий винным настоем лаз.
— Может, его убили?
— Да? Вон у него чайник под рукой — видел? Набирать лез. И задохся. А может, и захлебнулся, пьяный.
— Чего набирать? Там же ничего нет.
— Было чего. Я был, там еще дно блестело.
Глядеть на чайник не хотелось, Костька отошел от горловины; Гаврутов отодвинулся от нее еще раньше.
— Напи-ился, — сказал Стебаков, бодрясь.
Внизу грохнуло, будто кто-то бросил тяжелый камень. Все, как по команде, присели, прислушались.
— Кирпич отвалился или что-нибудь, — вполголоса предположил Ленчик и, не желая ронять авторитета, первым высунулся над лестничным провалом.
В тишине было слышно, как по цеху свободно ходит несильный ветер; не было похоже, чтобы тут или поблизости находился кто-нибудь еще.
— Пошли отсюда, — не выдержал Гаврутов, и все — тут же, не ожидая помощи друг друга, — поспрыгивали вниз.
У спаленного сарая — с обгоревшими, как упаковка, стенами — на какое-то время задержались: привлекла диковинная картина сложенных в пирамиду несчетного числа бутылок. Верх и края ее оплавились и, как кожух, крепко удерживали звонкую массу от развала. Ленчик бросил в пирамиду камень, ожидая громоносной осыпи стекла; но тот, пробив пару хрупнувших бутылок, застрял в них, обвала не получилось.
— Во! — воскликнул Ленчик в удивлении, втайне довольный, что, вроде бы зыбкая, гора устояла — не загремела на всю округу.
— Сходим на элеватор? — предложил он, когда они выбрались с завода. — Я там много пацанов видел.
— Далеко. От матери влетит, — заколебался Гаврутов и поглядел на Костьку. Тот вздохнул: семь бед — один ответ.
— Только поглядим, и все, — успокоил их Стебаков.