Вот оно. Все началось с этого тоненького листка бумаги.
— «Когда я впервые встретила сэра Марка, он сказал мне, что его голос подобен пению тысячи ангелов, — прочитал он. Боже. Он совсем об этом забыл. Марк не решался посмотреть на братьев; прекрасный способ представиться, ничего не скажешь. — Но через некоторое время знакомства я поняла, что он не ангел, не святой и не аскет. Он просто человек, такой же как все. Разве что… гораздо лучше всех».
Если до этого у него могли возникнуть хоть какие-то сомнения в том, что это написала Джессика, то теперь они исчезли. Марк почти слышал, как она произносит эти слова. Но его собственная реакция оказалась совсем неожиданной. Это был не гнев, не возмущение, а щемящее чувство узнавания. Он словно нырнул в холодную, глубокую реку. Джессика как будто признавалась ему в чем-то, что он не хотел слышать, но уже давно подозревал.
— «Должна сказать правду — поначалу я хотела задеть его…» — продолжил он.
Было странно смотреть на себя самого чужими глазами. Все это время Марк считал, что Джессика в глубине души потешалась над ним. Она с удовольствием наблюдала, как он влюбляется в мираж. Ему казалось, что она каким-то внутренним чутьем угадала, чего он ищет в женщине, и успешно имитировала эти качества. И больше всего его уязвляло то, что, даже зная об этой подделке, он все равно отчаянно тосковал по ней.
Но по мере того, как он читал, все вставало на свои места. Эта история была рассказана женщиной, которую он знал. Он будто бы слышал ее сомнения, хотя она и не высказывала их напрямую. Он видел и чувствовал, как она постепенно увлекается им — точно так же, как и он сам все больше и больше подпадал под ее чары. Марк обретал Джессику заново. Это была она, та самая женщина, в которую он влюбился. Она была настоящей.
Обида, которую он пестовал всю прошлую неделю, вдруг показалась ему немного детской. Если Джессика говорила правду… значит, в ранней юности ее соблазнил какой-то негодяй. Ее выгнали из дома. Она потеряла свою ближайшую подругу — единственную подругу, и у нее фактически не было родных. Он взглянул на Эша и Смайта.
У нее ничего не было, в то время как он был богат.
Он продолжал читать. Боль в сердце не утихла, она только приняла другую форму. Джессика скрыла все интимные подробности их свиданий. Она не сказала ни слова об их поцелуях и ласках — разве что о тех моментах, когда он смотрел ей в глаза и не мог отвести взгляд, но тем не менее он словно пережил все заново. Она не выдала ни одной из его тайн. Повествование заканчивалось сценой злосчастного предложения руки и сердца.