— Поэтому вы хотите прикоснуться ко мне? — спросила она. — Чтобы утешить? Или в знак дружбы? Я не думала, что вы из тех людей, что предпочитают использовать эвфемизмы.
Сэр Марк выпрямился.
— Нет, я действительно не из таких людей.
— Все думают, что раз вы девственник, то от вас можно не ждать подвоха. Но я вижу, как вы на меня смотрите. И знаю, что вы видите. Вы такой же мужчина, как и все, и вы хотите того же, чего хочет любой другой мужчина. В самом деле, сэр Марк. Иначе почему вы стоите на безлюдной тропинке рядом с женщиной с дурной репутацией?
Разумеется, ей показалось. Она не могла почувствовать его дыхание на своей щеке. Он ведь стоял не так близко.
— Миссис Фарли, — его голос звучал приглушенно, — вы не можете представить, как долго я ждал, чтобы кто-нибудь понял это. Я не невинный агнец. Я никогда не был невинным агнцем. Но все тем не менее считают меня каким-то неземным созданием, которому неведомо вожделение.
Джессика облизнула губы.
— Это умаляет мои достижения, — продолжил он. — Люди воображают меня святым. Верят, что я плыву по жизни и меня не терзают плотские желания или похоть. Как будто бы мне все легко дается. Я говорил об этом в первой главе своей книги, но, кажется, мне никто не поверил. Хранить целомудрие — это тяжело.
— Я не думала…
— Да, я испытываю влечение. Вожделение. Похоть. — Он погрузил пальцы в свои золотистые волосы и сокрушенно покачал головой. — Нет, вы совершенно правы. Вы заслуживаете того, чтобы с вами говорили прямо. Я хочу вас. Жажду вас. Испытываю страсть к вам.
Джессика снова почувствовала себя единственной женщиной в мире. Его взгляд будто пригвоздил ее к месту.
— Но я никогда не перейду к действиям.
Ее желудок болезненно сжался.
— Если вы хотите знать, что тогда я делаю рядом с вами на безлюдной тропинке… Я бы отдал всех своих так называемых почитателей за одного настоящего друга. За человека, который способен посмотреть мне в глаза и сказать, что я такой же мужчина, как и все. Я не хочу предъявлять на вас права собственника. Я боюсь, что это может разрушить что-то неоценимо важное. То, что не подлежит восстановлению.
Джессика сглотнула.
— Сэр Марк.
Он снова протянул руку, но, не коснувшись ее щеки, остановился.
— Я хочу это сделать. Очень. Но не беспокойтесь, со мной вы в самом деле в безопасности.
В безопасности. Земля завертелась у нее под ногами с угрожающей скоростью. На протяжении многих лет каждый раз, когда Джессике приходилось разговаривать с мужчиной, она была вынуждена обдумывать каждое свое слово. Не рассердится ли Марк, если она выскажется начистоту? Каких слов он от нее ждет? Что хочет услышать? Заводя любовницу, мужчина получал право не только на ее тело, но и на мысли.