Эмма подошла ближе, и когда фонарь осветил ее лицо, Дерик заметил залегшие возле ее губ складки.
– Ты не колебался ни секунды, когда поднимал этот сапог. Ты точно знал, что искал. Насколько я поняла, что-то было спрятано в каблуке.
Черт бы ее побрал. Если она уже сделала столько правильных выводов, недолго и до…
– Ты все еще работаешь на правительство, верно? – На лбу Эммы пролегла складка, а ее глаза расширились от ужаса. – И здесь в Дербишире ты выполняешь задание. Вот почему ты вернулся. – Эмма прищурилась. – Вот почему ты все еще здесь.
– Мне стоило догадаться, – пробормотала Эмма. Как она могла так себя обманывать! Она ходила вокруг Дерика, словно вместе они были пропорциональным циркулем, изобретенным Галилеем, каким Эмма пользовалась для измерения расстояний на картах. Дерик играл роль иголки, а она – грифеля. Причем очень тупого.
– Мне сразу показалось странным послание, в котором ты сообщал о том, что приедешь в замок после долгих лет отсутствия. – Эмма покопалась в памяти в попытке взглянуть на ситуацию трезво, а не глазами влюбленной девчонки. – Особенно после того, как ты не смог явиться на похороны матери двумя месяцами раньше. Но я, как и все вокруг, подумала, что ты решил взглянуть на унаследованные тобой земли.
Дерик стоял на месте, подобно каменному изваянию, в трепещущем свете фонаря. Он даже не пытался возражать против обвинений Эммы, за это она была очень благодарна. Она и так чувствовала себя достаточно глупой. Мысли кружились в голове Эммы в бешеном ритме, пока она пыталась вспомнить все, что, как ей казалось, она знает.
– И после приезда ты был таким напыщенным и поглощенным собой… – Эмма вспомнила, какое облегчение она испытала, узнав, что он вовсе не бесполезный бездельник, а шпион, работающий на Военное министерство.
А потом она вспомнила ночь, когда всплыла правда о его прошлом. Эмма развернулась на каблуках, одарила Дерика гневным взглядом и указала на него пальцем.
– Я спросила тебя, почему ты сохраняешь имидж скучающего франта, – напомнила она ему, – когда уходила с ужина в замке. И ты мне солгал!
– Я не лгал тебе, Эмма. – Дерик устремил на собеседницу взгляд своих изумрудных глаз, цвет которых представлялся размытым и туманным в неясном свете фонаря. А может, так казалось потому, что Эмма вдруг начала понимать: все, что она знала о Дерике, было довольно туманным. – Я сказал, что продолжаю играть роль другого человека, так как больше не знаю, кем являюсь на самом деле, – очень серьезно произнес Дерик. – И это правда.
Та самая щемящая жалость, которую испытала Эмма, впервые услышав это признание, грозила захватить ее с новой силой. Ей захотелось дернуть себя за волосы. Ведь после всего, что она узнала, ее по-прежнему одолевало желание заключить Дерика в объятия и успокоить его.