– Градусов пятьдесят? – предположил Федулов, закрывая рот косынкой, как это делали басмачи.
– Днем будут все семьдесят, – откликнулись из отряда. – Пекло…
– Что делать будем, товарищ комиссар? Ежели они ушли на Такай-Кудук, то это гиблое дело. Туда двое суток топать.
Вознесенский молчал. Он думал. Голове было горячо не столько от палящего солнца, сколько от обрушившейся на него беды. Когда-то давно, когда делал Асе предложение, совсем не задумывался, сможет ли любить чужого ребенка. Ему была нужна она, остальное было не важно. Позже, когда ребенок стал по пятам ходить за ним и ждать у ворот его возвращения, Алексей тоже не задумывался. Все произошло само собой. Этот пацан вошел в его сердце плавно, как входит в сердце бывший некогда чужим город или река. А теперь Вознесенский думал об одном – Юлька маленький, беспомощный, напуганный. Он плачет, хочет к маме и папе! И он, Вознесенский, должен его спасти, чего бы это ни стоило.
– Караван повернет обратно, а отряд направится по следам басмачей, – приказал Вознесенский.
К концу вторых суток, окончательно выбившись из сил, отряд под покровом ночи расположился на отдых в пяти километрах от колодцев.
Вознесенский выслал разведгруппу. Он не спал, смотрел воспаленными глазами в ночь и на рассвете первым увидел Федулова с разведчиками.
– Около двухсот всадников, – доложил Федулов. – Спят себе у такыров. Колодцы там, юрты. Множество подседланных лошадей, привязанных за ноги к приколам. Не ждут они нас, товарищ комиссар! Не верят, что можем дойти сюда.
– Ударим по ним внезапно, – решил Вознесенский. Затем отозвал Федулова в сторону и тихо сказал: – Костя, найди Юльку. У тебя сегодня одна задача.
– Понял.
В обход стойбища выслали эскадрон. Основные силы отряда Вознесенский повел сам. Шли на сближение с противником, тщательно соблюдая маскировку. Вознесенский думал о Федулове, просил горячо: помоги ему, Господи!
Хотя был совсем не уверен, что там, наверху, станут теперь его слушать – в Среднюю Азию их никто не звал…
Под Федуловым был чистокровный ахалтекинец, резвый и выносливый. Красноармеец пустил коня во весь мах к левой группе юрт. Навстречу выбежал курбаши – Федулов вмиг распознал по одежде. Басмач что-то кричал, беспорядочно стреляя из «маузера».
– Бросай оружие, – внятно произнес Федулов, размахнувшись шашкой. Курбаши упал на колени, пригнулся к земле, выбросил «маузер». – Где ребенок? – так же внятно спросил красноармеец и спрыгнул с коня.
Басмач показал рукой на крайнюю юрту. Федулов выхватил «маузер» и приставил к затылку курбаши: