Ася слушала и старалась не смотреть на него. Смотреть было еще больнее, чем слушать. Все в нем – губы, янтарные пронзительные глаза, даже то, как он наклонял голову при разговоре, – все напоминало ей о сыне. Все напоминало ей о нем самом, прежнем. Она не могла находиться рядом с ним – его волнение, его нервное напряжение передавались ей, она словно находилась рядом с паровозной топкой. Ее руки горели, лицо горело. А он был бледен. Она отвернулась.
– Все эти годы, что бы ни происходило со мной, я помнил о тебе.
– Зачем ты мне все это говоришь? Зачем мне это теперь?! Уходи, я не хочу этого слышать, понимаешь? Мне больно! Уходи.
Она торопливо пошла, а потом побежала. Она бежала почти до самого дома.
Завидев чинару, пошла тише. Нужно выровнять дыхание. Нужно привести себя в порядок. Нужно положить этому конец.
Весь остаток дня внутри ее что-то происходило. Словно все ее процессы жизнедеятельности, проходившие последнее время в замедленном, спящем ритме, вдруг проснулись и потекли с другой скоростью.
Алексей примчался с цветами и радостным известием – Артем приезжает, завтра встречать. Ася осталась холодна к новости. С удивлением она прислушивалась к себе.
Весть, что к Вознесенским приезжает брат с женой, быстро облетела дом. Встречать гостей на террасу выбежали Зульфия, Айгуль и Усман, дети облепили чинару.
– Едут, едут! – закричали с верхних веток.
Арба, переваливаясь, подползла к воротам. Первым появился Алексей, за ним – широкоплечий, возмужавший Артем под руку с маленькой стройной женщиной, в облике которой мелькнуло для Аси что-то неуловимо знакомое. Что-то из детства. Вот женщина повернулась, взглянула на облепленную детьми чинару, и Асе показалось, что это фрау Марта вышла, чтобы сделать замечание.
Ася стояла на террасе в совершенном замешательстве, пока Артем не подхватил ее на руки, не закружил по двору:
– Ну что, наша команда в сборе?!
– Эй, медведь! – усмехнулся Алексей. – Не помни жену, она у меня женщина хрупкая.
– Ну ведь свою-то я не помял. – Артем бережно опустил невестку на землю рядом со своей супругой. Женщины взглянули друг на друга.
– Здравствуй, Ася.
– Эмили?!
Алексей разулыбался. Асино удивление было первой сильной эмоцией со времени смерти сына. Он тревожился за жену. Приезд семьи брата – это то, что необходимо сейчас им обоим.
– Сюрприз удался! – рокотал Артем.
И вот уже в суету включены все обитатели дома – дети таскают с арбы узлы и баулы, Айгуль и Усман накрывают дастархан в тени чинары. Плов, лаваш, разговоры ни о чем и обо всем сразу.
После, на террасе, сидя по-восточному на курпачах вокруг кальяна, Вознесенские говорят о том, чем наполнены были для них эти годы. И оказывается, что в несколько лет может вместиться так много, что только диву даешься. А то, что пережито как страшный кошмар, теперь, в теплой компании, вспоминается как приключенческий эпизод, и всем смешно. И спирт, привезенный Артемом, толкает Асю на то, что она выдает тайну – свой поход на свадьбу и появление разбойников в женском платье. Эмили слушает, открыв рот, Артем качает головой, а Вознесенский сердится, ворчит, но Асю не обманешь: в его глазах спрятаны любовь и надежда – жена оттаивает, оживает.