Автомобиль остановился. Генерал Сэгельсон обернулся, и лицо Шейх-Аталык-Ходжи расплылось в сладчайшей улыбке:
— Да, доехали очень быстро, я наслаждался стремительностью, подобной полету сказочного волшебного ковра. Господин генерал управляет машиной, точно вдохновленный богом. Я испытывал несказанное удовольствие и чувствую себя отлично…
— Вы направляетесь в страну, временно принадлежащую коммунистам, — говорил мулла. — Советский Союз есть дар-уль-харб, то-есть страна врага. В ней мусульмане должны уничтожать нечистых людей и завладевать их имуществом. Так велит бог. Он, милостивый и живой, приготовил великолепные награды воинам ислама.
У муллы горбатый нос, густые черные брови и черные, без единой седой нити, усы и борода. Его лицо покрыто загаром черножелтого цвета. Он умеет говорить громким и внушительно-сильным голосом проповедника, гордо откидывая голову. Значение своей речи он подчеркивает жестами то одной, то другой руки, простирая их вперед к слушателям, с четырьмя вытянутыми пальцами и опущенным вниз большим. Кисти рук у муллы узкие, а пальцы тонкие и длинные, заостренные на концах — руки человека, чьи предки из поколения в поколение не знали физического труда.
— Единый и вечный начертал для каждого его судьбу и обещал показать книгу, где записаны все дела людей. Идите же смело и без страха. Без воли милосердного ни одна пылинка не падет с одежды человека, ни одна мысль не тревожит разум, ни одно желание не пробуждается в сердце.
Подвернув под себя полы халатов и скрестив ноги, слушатели муллы сидели на каменном полу, застеленном толстой светлой кошмой с красными разводами. Небольшая комната, высеченная в горе, как и все помещения секретной авиационной базы, служила им временным жилищем.
В углу лежали аккуратно свернутые толстые шерстяные одеяла и подушки. Окон не было, едва слышно ныли вентиляторы, нагнетающие и отсасывающие воздух. Комната освещалась электрическими лампами в длинных трубках, укрепленных на стенах.
По-разному люди слушали муллу.
Сафар и Исхак сидели застыв, не делая ни одного движения, с привычно напряженными и мрачными лицами. Худые, жилистые, сильные, с проседью в бородах, они положили руки на колени и опустили глаза. Они хорошо знали истины, излагаемые муллой, безусловно верили каждому его слову, черпали в них внутреннюю силу и могли бы слушать его часами, не испытывая ни скуки, ни нетерпения.
Пожилые, одинокие, Сафар и Исхак чувствовали себя обреченными: относясь безразлично к чужой жизни, они не слишком дорожили своей. Им в жизни больше не на что было надеяться, кроме как на единственное прибежище человека — на деньги. Если же ждет неудача, они войдут в рай. Сейчас земные деньги зависели от удачного исхода рискованного предприятия, а что такое риск, они знали.