Селим встал на ноги и приблизился к друзьям. Пока Борис переводил Косте содержание предыдущего разговора, он стоял, заложив руки за спину, покачиваясь с каблука на носок, и глядел на них сверху вниз.
- Тем не менее, я могу оказать вам милость, - пират перенес руки на пояс, положив правую на рукоять кривого кинжала в богато украшенных золотом ножнах, - вы показали себя хорошими бойцами - вдвоем, без оружия вывели из строя шестерых вооруженных людей. Я могу взять вас в свою команду. Первый год вы не будете получать ничего, кроме еды и одежды, а потом -так же как остальные матросы. А если ты и вправду шкипер, как сказал, то через пару лет сможешь и галеру под командование получить.
Бориса внутренне передернуло, но он не подал виду, наоборот изобразил крайнюю заинтересованность. Когда он перевел предложение корсара Константину, тот не удержался и поморщился.
- Но, если я увижу, что вы плохо стараетесь, - продолжил Селим, повысив голос, - я отправлю вас на корм рыбам. И еще... - он назидательно поднял палец, - вам надо будет принять истинную веру.
- А без этого - никак, - осторожно поинтересовался Борис.
- Нет! Неверным на моем судне место только там, - указал пират на гребную палубу.
В этот момент, на пристани у трапа раздался какой-то шум. Дневальный подал сигнал, один из матросов взбежал на ют и тихонько доложил что-то капитану. Тот подошел к ограждению, поглядел вниз и отдал пару коротких команд. Борис тем временем переводил его требования другу.
- А что значит перейти в ислам? - поинтересовался тот, - это что, обрезание делать надо?
- Да нет, это не обязательно, - отмахнулся Гальперин, - но от всего этого предложения нам надо бы как-то отвертеться.
Юнга-раб принес и поставил пару низких кресел, в одно из которых сразу уселся Селим. На ют, в сопровождении матроса поднялся невысокий, пухленький, но быстрый как ртуть человечек. Его сопровождал охранник, одетый в юшман и с окованной железными полосами шапкой на голове. Посетитель, не обратив внимания на друзей живчиком проскочил мимо и уселся во второе кресло, спиной к ним, напротив капитана. Одет он был в шелковые шаровары и мягкие, невысокие сапоги с загнутыми носами, но его богато расшитый камзол был скорее европейского, а не азиатского покроя. И на голове у него вместо чалмы была шелковая кипа26 с вышитой золотом звездой Давида.
Борис вдруг понял, что фортуне наконец надоело демонстрировать им свою филейную проекцию и, затаив дыхание, стал прислушиваться.