Он схватил ее и поволок к дивану. Она вцепилась ему в волосы.
– Больно же, идиотка!
– Пусти меня, пьяный кретин!
Он занес было руку для удара, но она ловко заломила ее.
– Ох, сволочь!
Он выпустил ее. Она выскочила из комнаты, сбежала вниз по лестнице.
– Ариша, что стряслось? – крикнула перепуганная Алиса.
– Я даже знать его не желаю! Прости меня, но это уж слишком!
И Ариадна припустилась бегом.
– Нянечка, что же это? – рыдала Алиса на груди у Клавдии Макаровны.
– Ну ничего, напился мужик, обхамил, видать, дамочку…
– Но он же никогда не напивался!
– Да напивался, правда редко, но бывало. Только тебе на глаза боялся показаться.
– Клавочка, неужели теперь все пропало?
– Да что ж ты так убиваешься, горе мое? Красивая она, это правда, но если пьяного мужика понять и простить не сможет, значит, доброты настоящей в ней нету. Слишком красивая. Ладно реветь-то, завтра папка наш проспится и побежит прощения просить. Глядишь, и простит она его, такие мужики, как папка твой, на дороге не валяются… А она уж тоже не молодка.
И действительно, на следующий день к вечеру Кондрат в гордом одиночестве отправился к дому Кардонасов. И никого там не застал, кроме женщины, занятой уборкой.
– Так уехали все сегодня с утра, – сообщила она.
– Куда? – помертвел Кондрат.
– Не знаю, не докладывались.
Вот все и кончилось, с дикой тоской сказал себе Кондрат. И что же выходит? Мой Лисёнок второй раз осиротел, и уже по моей вине? Не бывать такому!
В Москве Ариадну встречала Грета. Микис с Машей сразу улетели в Новосибирск.
– Господи, Адка, что с тобой? Заболела?
– Ага! Меня опять хватила кондрашка! Вот уж точно, дважды в одну воду не войдешь!
– А ты что, собиралась?
– Собиралась, дура такая! Мне официальное предложение его дочка сделала, с цветами и колечком. И я, корова, разнюнилась и согласилась!
И Ариадна в красках рассказала подруге о происшествии на Корфу.
– Обалдеть! Но какой сюжетный ход! Обзавидуешься! Жалко, я свой роман уже закончила, ну да не беда, для следующего пригодится. А девочку жалко!
– Да, девочку ужасно жалко.
– Бедная, нашла себе мамашку, а ты была бы хорошей мамашкой, но я убеждена, он объявится. Там ведь, как ни верти, любовь…
– Какая любовь, о чем ты! Разве спьяну кричат любимой женщине, мол, потрахаться с тобой здорово, но привести такую в дом, где живет малолетняя дочь…
На глазах у Ариадны вскипели злые слезы.
– Скотина!
– Ну, положим, спьяну еще и не такое кричат любимой женщине… Он небось протрезвел, вспомнил все, пришел в ужас, помчался просить прощения.
– И поцеловал дверь! Так ему и надо! И пусть проваливает в свою Швейцарию. Ненавижу! Второй раз жизнь мне сломал.