Посол не спешил нарушать повисшее между нами молчание. Еще один профессиональный трюк из тех, которые с успехом применял Сесил. Молчание пробуждало у собеседника смутное беспокойство и тем самым могло подтолкнуть менее терпеливого человека первым начать разговор. На меня эта уловка не действовала. Точней говоря, уже не действовала.
Улыбка на губах Ренара погасла.
– После вашего ухода мы с ее величеством долго говорили о вас. Королева утверждает, что вам можно доверять.
Посол отставил кубок. Стало быть, он тоже склонен к воздержанию. Предлагая мне вино, он стремился либо проверить на деле мою умеренность в выпивке, либо развязать мне язык.
– Ее величество подробно рассказала мне обо всем, что вы совершили когда-то ради ее блага. Ваши действия выглядели в высшей степени впечатляюще, особенно если учесть, что вам они не сулили никакой явной выгоды.
– Явной выгоды – возможно, – отозвался я, – зато от них зависела моя плата.
– О да. Ее величество сказала, что вы – наемник, не имеющий личных предпочтений. Правда, это обстоятельство порождает естественный вопрос: почему вы решили действовать так, а не иначе? Нортумберленд к тому времени обладал полной властью в стране, и никто не сомневался, что он сумеет возвести на трон свою золовку Джейн Грей.
– Я этого не знал, – сказал я, и взгляд Ренара сделался острее. – Я не был посвящен в планы герцога. Меня наняли доставить письмо от совета, что я и сделал, а ее величество оказалась так добра, что, в свою очередь, наняла меня. Впрочем, вы, ваше превосходительство, наверняка уже все это проверили.
Ренар откинулся в кресле.
– К сожалению, нет. Ни один человек из совета не может припомнить, чтобы когда-нибудь видел вас, не говоря уж о том, чтобы нанимал.
– Потому что меня нанимал не совет. Это сделал Сесил. Да и в любом случае при таких обстоятельствах вряд ли кто-нибудь из членов совета пожелал бы вспомнить такого, как я.
Ренар неожиданно хохотнул:
– Не ожидал ничего подобного, но вы меня восхищаете. Должен признать, что, живя в Англии, помимо домашнего уюта, я острей всего чувствую нехватку интересных собеседников. В Париже увлекательная беседа столь же традиционное явление, как доброе вино. Здесь, увы, мне редко доводится встречать и то и другое; англичане слишком поглощены утомительными религиозными спорами. Никто, если можно так выразиться, не изъявляет желание скрестить со мной шпагу.
– Если только дело не касается споров о религии, – вставил я, и Ренар, поднеся к губам кубок, отпил вина.
Это показалось мне отрадным знаком. Мне удалось добиться того, чтобы Ренар если и не доверял мне, то, по крайней мере, был не прочь расслабиться в моем присутствии. Затем он проговорил: