Я переступил порог и оказался в куда более опрятной комнате со стрельчатым окном, из которого открывался неясный вид на заснеженный парк. Пахло здесь приятно. Ренар, верно, пользовался для освещения восковыми свечами. Жаровня в углу источала живительное тепло.
– А, мастер Бичем!
Симон Ренар выступил из-за стола, заранее протянув руку. В который раз я отметил его необыкновенную уверенность в себе.
– Вы пунктуальны. Хорошо. Мне это нравится.
Ренар был весь в черном: камзол сшит из первоклассной шерсти, тонкая батистовая рубашка оторочена по воротнику кружевом явно испанской работы. Сейчас, когда он был без шляпы, я отметил, что его рыжевато-каштановые волосы на макушке начинают редеть, а высокий гладкий лоб прибавляет правильности чертам лица. Нынче утром он успел посетить цирюльника: я почуял слабый запах мыла, да и борода у него была подстрижена короче.
Посол указал мне на кресло, предложил вина, но я отказался.
– Слишком рано? – предположил он. – Вы не только пунктуальны, но и воздержанны. В высшей степени необычно для англичанина, уж простите мою прямолинейность.
– Милорд весьма любезен, – отозвался я.
И насторожился, глядя, как посол наливает себе в кубок строго отмеренную порцию вина, а затем разбавляет его водой. Он вел себя так, словно наш вчерашний нелицеприятный разговор не имел ни малейшего значения. Завидная черта – и в высшей степени красноречивая.
Такие люди ничего не забывают и не прощают.
Ренар подошел к окну.
– Какая безотрадная зима, – посетовал он и вздохнул. – Снег точно такой же, как в Кастилии, только здесь он более влажный и лежит дольше. Холод… холод промораживает меня до костей.
Я смотрел на него все так же прямо.
– Вы давно в Англии, милорд?
– Порой кажется, целую вечность.
Он вернулся к столу.
– На самом деле прошло чуть более восьми месяцев. До того я размещался в Париже, но моя жена и дети постоянно живут в Брюсселе. Я надеялся, что в этом году сумею их навестить, но, увы, – Ренар плавно обвел рукой большие, переплетенные в кожу записные книжки и стопки бумаг, лежавшие на его столе, – работе посла бесконечна.
Я нисколько не был обманут ни его сетованиями, ни небрежным упоминанием о личных обстоятельствах. Ренар назначил мне встречу вовсе не для того, чтобы поговорить о погоде либо тяжкой участи дипломатов.
– Зимы в Англии бывают суровы, – заметил я. – В этом году, говорят, может быть еще холоднее.
– Да, верно. Мне рассказывали, что Темза вот-вот покроется льдом. Слыхал, это редкость.
Все так же храня на лице улыбку, Ренар сел на место. К вину он до сих пор не притронулся.